Книга пятничных рассказявок. Красный том

Анька вздрогнула от неожиданности, встала с диванчика и шагнула в кабинет. Там, за огромным столом, сидела не менее монументальная женщина. Джомолунгма в белом халате и белой шапочке. Навалившись титаническим бюстом на стол, врач строго посмотрела на Аньку поверх очков.

— Заходите и закрывайте дверь.

Голос огромной женщины оказался на удивление тонкий и тихий.

— Ну, милочка, — врач дождалась, пока девушка усядется в кресло, — с чем ко мне пришли?

Вопрос поставил Аньку в тупик. К этому врачу её отправила Татьяна Борисовна, мамина подруга. Посмотрев на мрачный вид девушки после расставания с Павликом, она взмахом руки извлекла визитку и буквально насильно всучила Аньке, приговаривая, что это чудесный врач, отлично лечит от депрессии, хандры и еще тысячи других недугов, что надо обязательно сходить хотя бы на один сеанс, что ей обязательно понравится и еще тысячу с хвостиком аргументов. Анька сдалась и записалась на приём.

— Понимаете… Тут такое дело… Недавно я рассталась со своим парнем… Вернее, бросила его. Или он меня бросил…

Анька долго, порой срываясь на плач, подробно рассказывала про свои печали. Врач внимательно слушала, кивала головой и поддакивала.

Дождавшись, когда девушка выговорится, доктор протерла очки платком и положила перед собой листок бумаги.

— Мне всё ясно. Случай несложный, будем лечить.

На листе, оказавшимся бланком рецепта, врач записала несколько строчек куриным почерком, а затем начала доставать из ящика стола коробочки. Бесчисленное множество коробочек, самых разных форм, размеров и цветов. Баночек из темного стекла. Раскрашенных яркой краской жестянок. Пакетиков и кульков. Пока весь огромный стол не стал похож на новогодний прилавок.

— Итак, — врач сверилась с написанным, — начнем с самого начала.

Отыскав узкую, похожую на пенал жестянку, она насыпала из нее что-то в бумажный пакетик. И протянула девушке.

— Это принимать во время завтрака вместе с чаем или кофе. По три штуки.

Анька взяла сверток и, не удержавшись, открыла. Там горкой лежали маленькие, размером с мелкую монетку, шоколадные конфеты. Девушка подняла взгляд на врача, и вопрос остался незаданным. Женщина поднялась и большим блестящим совочком насыпала в новый пакетик кусочки шоколада. Взвесив на ладони, доложила еще и отдала Аньке.

— Это принимать в течение дня, с зеленым чаем, не больше пяти в день.

Одна коробочка перекочевала к девушке целиком. Внутри лежали полосатые леденчики веселой расцветки.

— Принимать в случае появлений признаков депрессии. Рассасывать по одной, до появления желания жить.

Из цветного кулька Аньке выделили даже на вид ужасно сладких ирисок.

— По две штуки после обеда.

Наконец из темной деревянной коробки врач достала большие конфеты. О! Длиной с карандаш, в ярких праздничных фантиках, завернутых по боках в бантики. Бережно, словно стеклянные, конфеты были завернуты в толстую бумагу и легли на стол перед девушкой.

— По одной, — строго сказала врач, — больше нельзя. И только после ужина. Здесь десять штук, значит пятнадцатого числа жду вас у себя. Вот, возьмите рецепт, там подробно расписана схема лечения.

Анька повертела в руках серый листик.

— Разве это поможет?

Врач строго взглянула на пациентку поверх очков.

— Девочка, я конфетолог с двадцатилетним стажем. Я гарантирую хорошее настроение и тягу к жизни. У меня стопроцентное излечение от депрессии. Или вы думаете, что очередь ко мне на месяц вперед просто так? Впрочем…

Женщина хитро улыбнулась, показав ряд белоснежных зубов.

— Первый раз всегда сомневаются. Пройдите первый курс и тогда обсудим эффективность лечения. Если не понравится эффект — мы вернем вам оплату.

Что-то еще говоря, она подхватила обалдевшую Аньку и довела до двери.

— И Татьяне Борисовне передайте, пусть зайдет через недельку.

Проводив пациентку, конфетолог повесила на дверь табличку “обед” и заперлась на ключ. Вернулась за стол и с выражением отвращения на лице отодвинула от себя многочисленные коробочки. Положила перед собой сверток, обернутый фольгой, и тяжело вздохнула.

— Надо было выбирать другую профессию. Сначала толстеешь, потом видеть сладкое не можешь. Пошла бы лучше на психолога — лечишь так же, а есть можешь всё.

И впилась зубами в бутерброд с селедкой, хреном и горчицей.

Фей

Раз горошина, два горошина, раз чечевичка, два чечевичка… Золушка перебирала рассыпанную крупу, и крупные слезы обиды катились по щекам. Она тут работает, как проклятая… А они там… Веселятся! Во дворце. Там принц! Раз горошина, два горошина…

Послышались шаги, и дверь на кухню открылась. Золушка в надежде подняла взгляд. В комнату деловито вошел потрепанный дядька лет сорока в бархатном алом костюме. Без слов подошел к буфету, достал бутылку коньяка и отпил прямо из горла, хрипло крякнув.

— Лимон есть?

— Нету… А вы кто?

Дядька достал из буфета блюдце с солёным огурцом, понюхал и скривился.

— Что вам надо? — задала очередной вопрос Золушка

Тяжело вздохнув, незнакомец сел за стол, поставив перед собой бутылку и блюдце с огурцом.

— Я сейчас закричу!

— Крёстный я.

— Чей?

— Твой, дуреха.

— А крёстная? Фея?

Дядька скривился.