Книга покойника

– Постарайся приехать в Бернский госпиталь через полчаса, хорошо? Ты ведь помнишь моего племянника, Руди? Возможно, с его помощью нам удастся кое-что предпринять.

Рудольф Бьянчи имел личный кабинет, где и пребывал. Он готовился к операции: его стройная фигура была упакована в белый халат, голова по самые уши скрыта под белой шапочкой, в руках кипа бумаг. Рядом стояла красивая старшая медсестра – все Бьянчи любили окружать себя красавицами.

Граф кивнул медсестре и церемонно произнес:

– Доброе утро, госпожа Уммель.

– Доброе утро, господин Граф.

– А вам, молодой человек, ни пуха, ни пера, – продолжал Граф, поворачиваясь к Руди. – Я всегда чувствовал, что вы станете великим хирургом.

– Спасибо, господин Граф! Дядя меня неплохо натаскал.

Не поворачивая головы, Руди обратился к старшей медсестре:

– Это все относительно Мадер, госпожа Уммель?

– Да, доктор.

– Хорошо.

Она ушла, с улыбкой оглянувшись на Графа. Тот с удовольствием улыбнулся ей в ответ.

– Прелестное создание, – возвышенно проговорил он.

– Очень умная женщина. Итак, дядя объяснил, что вам нужно. Рассказываю. Говорят, что психиатрическая больница Иеремии Валпа – частное заведение, основанное неким Иеремией Валпом, торговцем, который завещал ему все свое состояние. Вначале его возглавлял постоянно проживающий при больнице врач, теперь оно находится под присмотром квалифицированной медсестры. При больнице есть сиделки. Врачи присылают туда пациентов, обычно на какое-то время, когда уже сами не знают, что с ними делать. Естественно, людей, которые суют нос в чужие дела, там не приветствуют. Ни пациентам – если они что-то еще соображают, – ни их друзьям, ни персоналу это не понравилось бы. Теперь предложение дяди Этьена… Вы ведь помните госпожу Мадер?

Граф подумал мгновение.

– Повариху вашего семейства?

– Ее самую. Сколько кусков торта она незаметно передала нам!

– И не обижалась, когда обнаруживала, что мы тайком чем-то полакомились.

– Так вот, она ушла на покой, и мы думали, что она счастливо доживает свой век в семье сына. Но она впала в старческое слабоумие, и ее невестка жалуется, что старушка бьет тарелки и досаждает внукам. Они хотели бы избавиться от нее, она это чувствует и поэтому несчастна. Мы ищем для нее подходящее местечко, не слишком дорогое. Я сам мог бы оплатить разницу. Конечно, заведение Иеремии Валпа ей не подойдет, но…

– Но я мог бы пойти туда и сказать, что заглянул к ним в интересах госпожи Мадер.

– Вот именно. И вы можете сослаться и на меня, и на дядю Этьена. Конечно, если не собираетесь применять там силу.

– Постараюсь удержаться.

– Что касается госпожи Мадер, то вы слышали ее жалобы и решили, что старушка страдает маниакально-депрессивным психозом, и очень встревожились.

– Я предоставлю персоналу заведения Иеремии Валпа возможность развеять мои тревоги.

– Боюсь попасть пальцем в небо.

– Руди, дорогой друг! Когда-нибудь я приду к вам и откровенно расскажу, что такое метафоры. А пока я могу оказать вам другую услугу, которую вы оцените много выше. Я знаю подходящее место для госпожи Мадер.

– В самом деле?

– Это под Лозанной. Приятная пожилая дама с дочерью. Милая маленькая ферма. Они только что похоронили свою гостью, которая платила им за проживание, и написали мне, чтобы я нашел им другую жиличку, а то им не хватает средств на налоги. У них прекрасные навыки по уходу за старыми людьми. Предусмотрены даже герметические печи, а про сквозняки можно вовсе забыть. И еще там целый сарай дров. Госпожа Мадер сможет отдохнуть и от невестки, и от внуков.

– Я буду бесконечно признателен! Постарайтесь все разузнать подробнее. Увы, проклятая старость неизлечима, – загорелся юный Бьянчи. Он подал Графу две отпечатанные страницы. – Это учетная карточка госпожи Мадер. И если вы почувствуете, что в заведении Валпа что-то не так, или они вас не впустят, я заеду туда сам. Когда время появится, конечно.

– Руди, вы такой же добрый самаритянин, как в юности!

Граф поспешил на трамвай, идущий Маттенхоф-Вайссенбюль. Когда он вышел из него и пошел пешком, то очутился в районе, совершенно ему незнакомом.

Словно другой мир – странный и серый. Некоторые здания имели печальный вид аристократов, впавших в нищету: бывшие особняки превратились в доходные дома, а наиболее обветшалые – в неблагоустроенные ночлежки. Среди них возвышались новенькие многоквартирные дома, где на первых этажах располагались мастерские, а подвалах ютились убогие магазинчики.

Психиатрическое заведение Иеремии Валпа, кирпичное здание, отделанное песчаником, выглядело на редкость мрачным. У одной половины здания сохранилось высокое крыльцо и вестибюль. Другая половина напоминала тюрьму: окна подвала были заложены кирпичом, остальные закрыты ставнями, не пропускающими внутрь солнечные лучи. Здание казалось закрытым и заброшенным. Граф взобрался по облупившимся ступенькам крыльца и позвонил. Двери распахнулись, и перед ним оказалась невысокого роста женщина в старомодном шелковом платье. Она стояла и смотрела на Графа, весело улыбаясь.

– Могу я поговорить с заведующей?

– Я заведующая. Входите.