Книга покойника

– Вот ведь какая ерунда получается, – весело проговорила госпожа Одемар. – Пожалуй, ни одной девушке ее возраста не понравится такое положение, и я не могу понять, почему, по крайней мере, мальчики не могли бы посещать ее на выходных. Это настоящий абсурд. Хильда – ваш секретарь, Фридрих, а Утзингеры – служащие, она является частью нашего штата.

Карсон пробормотал, что Хильда любит лыжи.

– Да, конечно. Почему бы и вам не ходить на лыжах?

Беата сухо заметила, что у Эммы Гаст наверняка есть мнение на этот счет.

И Граф в первый раз услышал голос спутницы Анны Одемар – слабый, сухой, чистый голосок. Кивнув, она сказала:

– Пусть решает господин Олдемар.

– Да. – Беата посмотрела на нее. – Мы все очень хорошо знаем, что он решит: точно таким же, как если бы я «оказалась» на месте Хильды и мне было девятнадцать. Не так ли, отец?

– Почему бы и нет, моя дорогая.

Госпожа Одемар шаловливо улыбнулась Графу.

– Похоже, я – в меньшинстве. Но знайте, я всегда на стороне молодежи.

Матиас Одемар заметил, что разбирать старые бумаги и книги – слишком пыльная работа для юной девушки, а затем затронул тему, которую Фридрих Одемар вовсе не собирался обсуждать с семьей, по крайней мере, сегодня.

– Интересно, что пропадет в следующий раз. – Матиас Одемар лукаво посмотрел на гостя. – Таинственное исчезновение целого дома, господин Граф!

– В самом деле?

– Ну, не совсем. Исчезновение картинки, изображавшей наш старый дом. Ее вырвали из книги.

– Да. Я видел пострадавший томик.

– Как вы думаете, она была ценной? – спросила госпожа Одемар. – Мог за нее кто-то получить деньги? Я имею в виду, конечно, какого-то бессовестного гостя, если такие появлялись в Витчерхиире.

– Или бессовестного слугу какого-то гостя, – добавил Матиас.

– Да, но все-таки, господин Граф, можно ли продать гравюру за приличную сумму?

– Весь комплект стоит действительно порядочно, если, конечно, вы сочтете таковой сумму от семидесяти пяти до ста франков, – улыбнулся Граф. – Правда, это только мои предположения.

– Да уж, порядочная сумма. – Матиас Одемар ехидно ухмыльнулся.

– Одна гравюра этого не стоит. Я бы сказал, что много дешевле, или даже вообще ничего.

Молодой Карсон поспешил внести свою лепту в разговор:

– Я знаю парня, который оклеил ими комнату.

– Чем оклеил? – Беата искренне удивилась.

– Старыми портретами и видами. Покупал по пять раппенов за штуку и наклеивал. Очень мило и неожиданно.

– В Витчерхиире никогда не было обоев. – Матиас снова улыбнулся. – Но мы можем налепить на стены некоторые старые указы и документы.

– Нет, – запротестовала госпожа Одемар, закрывая глаза. – Я знаю, как поступить со старыми бумагами! Выбросим их, и все!

Граф изобразил притворный ужас.

Одемар содрогнулся.

Матиас сочувственно покачал головой, как бы предлагая всем извинить глупую шалунью.

Беата очень серьезно произнесла:

– Я хотела бы вернуть эту картинку. Хотела бы, чтобы господин Граф сосредоточился на этом. – Она внимательно посмотрела на гостя. – И тогда вы получите все, что захотите, не так ли, отец? Возможно, первое издание чего-нибудь, хранящегося в Витчерхиире.

Граф, покидая уютное кресло, сказал, что если им попадется Рабле, которого он ищет, это его удовлетворит.

– Какого Рабле? – Беата поднялась с дивана, когда встали мужчины.

– С репродукциями Гарни.

– Пугающее сочетание, – заметил Матиас.

– Но ведь это превращает текст в послание!

Все расхохотались, кроме Карсона и Леона Одемара.

Граф взял руку госпожу Одемар.

– Как мило с вашей стороны было позволить мне прийти и увидеться с вами, – сказал он.

– Я прошу, чтобы вы зашли к нам снова!

– Непременно зайду.

Граф взял «Росхальде» и поклонился госпоже Гаст. Та в ответ опустила глаза, Карсон кивнул, Леон неопределенно дернул головой. Остальные вместе с гостем вышли из комнаты на верхнюю площадку лестницы.

– Я провожу вас, – предложил Матиас. – Мы сэкономим силы старика Анри.

– Да, его стоит поберечь, – улыбнулась Беата, взяв отца под руку. – Где мы еще найдем такого же?

– Жестокое дитя! – Матиас благожелательно посмотрел на племянницу.

– Она не пользуется жаргоном, по крайней мере, дома. Для нас, широко его применяющих, очень неудобно.

Одемар запротестовал:

– Я надеюсь, что господин Граф понимает ваше своеобразное чувство юмора. Да и Беаты тоже.

– Уверена: он понимает, – неожиданно серьезно проговорила девушка.

Они попрощались с гостем и остались стоять на площадке, а Граф спустился по лестнице в сопровождении Матиаса Одемара.

– Не смею вас задерживать. Я могу и сам найти шляпу и пальто, – проговорил Граф.

– Конечно. Но это всего лишь маленький обман. Я хотел бы поговорить с вами. – Матиас быстро посмотрел через плечо – взгляд его казался достаточно проницательным, особенно при всех его шутовских манерах. – У вас найдется четверть часа?

– Конечно.

– Я обращаюсь к вам от своего имени и не хочу, чтобы остальные знали о нашем разговоре. Не пройти ли нам в библиотеку? Теперь они просидят наверху до самого чая.

– Мне надо взять книги, – сообщил Граф.

В молчании они достигли нижнего коридора, и Матиас повернул в его неосвещенную часть, но Граф, остановившись, тихонько сказал: