Книга попугая

Когда Зарир проснулся, оказалось, что вор унес его кису и что покров бедствий ограбил его. Несчастный смутился и призадумался, изумился и поразился своему сну и последствиям его.

Муж желает, чтоб счастье его одарило,
Но на деле выходит другое совсем.

Зарир снова вернулся в Нишапур и опять принялся за работу. Набрав денег, он снова пустился домой и остановился на той же самой первой стоянке. В полночь он опять увидел во сне, что те же два призрака беседуют между собой, как и в первый раз, разговаривают, как и раньше. Проснувшись, он увидел, что кошелек его еще тоньше, чем в первый раз, киса его еще более пуста, чем прежде.

„Грустно идти домой с пустой кисой, — молвил он, — но все же надо возвращаться, ибо против предопределения хитрость не поможет, против судьбы всякие уловки бесполезны“.

В смятении и отчаянии, с сердцем, полным горя, и пустым кошелем вернулся он домой. Увидев, что он в таком состоянии, и узнав, в чем дело, жена его сказала: „О Зарир! Твоя история точь-в-точь похожа на такое происшествие. Однажды опаршивела одна лошадь, и хозяин выгнал ее из дома. Она так отощала и ослабела, что, казалось, вот-вот сейчас свалится и околеет. Какой-то шакал сидел в засаде и подстерегал крысу. Увидев эту лошадь, он сейчас же бросил свою дичь и отправился следом за лошадью. Шакалиха сказала ему: „О неразумный! Не следует выпускать из рук то, что тебе досталось, нельзя, надеясь на вексель, отдавать звонкую монету. Ты не дождешься этого мяса, а то, что было у тебя в лапах, ты тоже упустишь“.

„Быть довольным малым, — отвечал шакал, — это признак скудоумия, легко удовлетворяться — примета недомыслия. Если лев, охотясь за зайцем, увидит дикую козу, он бросит зайца и кинется на козу“.

Несколько дней ходил шакал следом за лошадью, но она так и не упала и так и не досталась шакалу на обед. Поневоле должен он был в отчаянии и смятении возвратиться к своей самке».

Нахшаби, в стороне ты старанья оставь!
Лучше милость судьбы научись ты ценить.
Людям все их усилья не смогут помочь,
Если им не захочет судьба пособить.

Дойдя до этих слов, попугай обратился к Худжасте с такой речью:

«О хозяйка! Какой толк от людских стараний и усилий? Нужна помощь и поддержка счастья. Если бы благодаря стараниям и усилиям можно было бы добиться цели, Зарир не вернулся бы домой в отчаянии и шакал не вернулся бы в свое логовище в смятении. Но тебе счастье помогает, судьба покровительствует. Сейчас наступило счастливое время, настал благодатный час: вставай, иди на свидание с возлюбленным!»

Худжасте хотела последовать его совету, но черный атлас ночи испещрили белыми полосами дня. Небесный ткач выткал на небосклоне рисунок солнца, утро показало свой сверкающий лик, и идти было уже невозможно…

Нахшаби сегодня ночью собирался
Повидаться с другом нежным и прекрасным,
Только утро помешало это сделать:
Всем влюбленным утра вестник — враг ужасный.

Рассказ о гончаре, о том, как раскрылось его происхождение и как царь все же не лишил его своего покровительства Ночь двадцать девятая

Когда гончар небесного свода отнес золотой кувшин-солнце к водоему запада, а виночерпий небосклона принес серебряную чашу-месяц из подполья бани востока, Худжасте, сердце которой томилось от разлуки и душа которой изнывала вдалеке от друга, пришла просить разрешения у попугая и сказала: «О ты, отказывающий в милости и отнимающий благодеяния! Однажды к халифу Мамуну пришел некий человек и сказал: „Я бедуин“. — „Что тебе надо?“ — спросил Мамун. „Я хочу отправиться в хадж[140]“. — „Дорога пред тобой открыта“. — „Нет у меня припасов на путешествие“. — „Значит, хадж для тебя необязателен“. — „Я пришел к его величеству халифу, — воскликнул бедуин, — попросить о милости, а не выслушивать решение богословского вопроса“.

О попугай, я каждую ночь прихожу к тебе, а ты только расточаешь слова и излагаешь увещевания и наставления. Я прихожу к тебе за разрешением пойти к другу, а не для того, чтобы слушать увещевания и рассказы. Я влюблена, а ты сыплешь наставлениями».