Книга правды

«Но вот однажды я попал в историю, когда не был пьян или обдолбан. Это вообще один из тех немногих случаев, когда были напряги. У меня в бардачке лежал заряженный Маг-нум-44, а рядом, на переднем сиденье — бутылка «Дикого Индюка»… И я сказал себе: «О, пришло время опробовать на деле совет одного хиппового адвоката: опустить стекло ровно настолько, чтобы пролезли водительские права». Так я и сделал. Уже полагал, что отвязался, как вдруг дверь с другой стороны открылась, и мне в рожу пихнули фонариком, а рядом с ним перед глазами маячил большой, грязный Магнум-57. Они выкинули меня из машины и распластали на капоте. Я что-то вякнул о своих конституционных правах, и получил в ответ: «Ну, подай на нас в суд» — тут мне звезданули дубинкой по ногам. Я сдался, сунул тридцать пять долларов в лапу, потому что это было проще, нежели препираться весь оставшийся день в участке. Я только что купил машину. Это был «Сааб». А за ночь до того я сбросил свой английский форд со скалы в Биг Суре, с высоты четыреста футов над океаном, и рассчитался с ублюдком за все те неприятности, которые он мне доставил. Мы облили его бензином, подожгли и столкнули вниз.

После этого случая я решил очень вежливо вести себя с Дорожным Патрулем Калифорнии. На заднем стекле машины у меня всегда была приклеена эмблема Национальной Стрелковой Ассоциации, так что любой легавый мог ее увидеть; когда я проезжал мимо. А в бумажнике имелся полицейский значок — это тоже много раз помогало» (Из интервью журналу High Times).

В феврале 69-го он пишет «Первый Визит с Мескалито» (позже появится в «Песнях Проклятого»). Этот маленький отрывок, написанный в номере лос-анджелесского отеля, был предтечей «Страха и Отвращения»; закинувшись мескалином, Томпсон яростно долбил по клавишам печатной машинки, ожидая появления Оскара, собиравшегося отвезти его в аэропорт.

В конце 70-го Хантер выдвигает свою кандидатуру на пост шерифа в округе Питкин, штат Колорадо, от движения Freak Power Uprising — он предлагает переименовать Эспен в Фэт-Сити и легализовать продажу наркотиков. До победы ему не хватило всего четыреста шестьдесят пять голосов. Выборы привлекли к себе внимание национальной прессы и телевидения — «просто еще один кислотный урод в Королевстве Уродов». Но «урод», как и Уильям С. Берроуз, оказался на редкость живучим — наглядное свидетельство всей лживости Наркоистерии. Шум вокруг кампании Томпсона убедил амбициозного издателя журнала «Роллинг Стоун» Йена Веннера, что лучшей кандидатуры в качестве редактора меж-дународного отдела ему не найти. 1октября 1970-го в 67-м номере «Роллинг Стоун» выходит первая статья Хантера «Битва за Эспен», повествующая обо всех подробностях вак-хо-кислотной предвыборной гонки за пост шернфа. Том Вулф включает отрывок из «Ангелов Ада» и весь отчет о Дерби в Кентукки в свою неподъемную антологию «Новая Журналистика» — только Вулф и Томпсон представлены там дважды.

И наконец «мы были на краю пустыни, неподалеку от Барстоу, когда нас стало накрывать…» Хантер расследовал обстоятельства убийства знакомого журналиста Рубена Салазара, друга и клиента Акосты, и подумал, что единственным способом заставить адвоката разговориться будет умотать с ним из Лос-Анджелеса ко всем чертям. Под предлогом мнимого репортажа на л вести пятьдесят слов о Минт 400, «богатейшей мотоциклетной гонке за всю историю профессионального спорта», для журнала «Спорте Иллюстрейтед», Томпсон и Акоста берут напрокат красный Шевро с откидным верхом и исчезают в пустыне. Хантер подошел к вопросу освещения гонки и своего собственного расследования своеобразно. Путешествие с джентльменским набором «опаснейших ве-ществ»(«Мы приняли достаточно спида» чтобы Гитлер пятьдесят дней оставался на ногах в своем бункере» и достаточно кислоты, чтобы заставить его думать, будто он находится в Австрийских Альпах»), а также Магнумом-357, началось. В поисках Американской Мечты герои направляются в ад собственного сознания. «У меня была идея, — писал Томпсон, — купить толстую записную книжку и регистрировать все, что с нами происходит, затем послать ее в издательство для публикации — без редактуры… Но это очень тяжело сделать, и в итоге я обнаружил, что мне навязывают необходимую литературную композицию, балансирующую на грани между правильной и сумасшедшей журналистикой. Как настоящая гонзо-журналистика это уже совсем не работало — а даже если и проходило, я не мог это принять. Только чертов лунатик мог написать такую вещь и потом кричать на всех углах, что это правда».