Книга про Иваново (город incognito)

Московскими учителями Нефедова стали живые классики Серов и Коровин; однокурсниками – Ларионов, Гончарова, Туржанский, Фальк.

На столичных улицах нефедовское вольнодумство наконец обрело себя в рамках искусства (если только у искусства есть какие-то рамки), а не в мальчишеской борьбе с режимом. Вокруг художника появилась среда, возможность общения со своими о своем. Он смог направить себя в мирное русло, нашел адекватное поле для деятельности (если только искусство может быть адекватным).

Тяга к образованию была в нем крепка – выходец из среды провинциальных мещан, Нефедов выучил три языка: немецкий, английский и французский. Зачем? Явно не с тем, чтоб щеголять знаниями перед скороспелым фабричным бомондом, поражая воображение впечатлительных гувернанток. Его поступки направляла любовь к дальнему – что-то он надеялся осуществить, провернуть, понять для себя.

Свою дипломную работу художник написал за две недели зимних каникул в 1912 году. На ней мы видим сложный, изысканно-монотонный, сине-зеленый пейзаж с высоко поднятой линией горизонта и низиной, заросшей островами деревьев и густого кустарника.

Несмотря на то что картина называется «Раннее утро», ничего смазливо-восторженного и лучезарного она нам не сулит. Это утро – не праздник, не просветление. Рассвет у Нефедова надвигается, как туча, – что-то грозное и неодолимое, судьбоносное и внушительное, то, что происходит само по себе и помимо нашей воли или неволи. Чувствуется какая-то тревожная подоплека, тяжесть близкого обновления довлеет над всем.

Перед нами не классическая зарисовка с натуры, когда исполнено хорошо и скучно, и не диковинный символический ребус, когда художник опутывает мир собственной грезой (или идеологией). Нефедов интереснее – он рискует называть вещи своими именами, не впадая при этом в близорукий натурализм. «Раннее утро» мы видим глазами деятельного, интеллигентного (в народном представлении то есть: «нравственного») человека, наделенного даром возвышенного зрения и практической решимости. Именно поэтому картина завораживает – в ней нет дотошного пересказа действительности, как нет навязчивого или разнузданного индивидуализма с его бесконечными ответвлениями психики; в ней есть история человека и земли, на которой он живет уже много тысяч лет.

4

В год вручения диплома Нефедову – двадцать пять. Он к тому времени уже обладатель почетных премий Третьякова и Левитана, в Москве его знают, однако и Иваново художником не забыто – наоборот, он везет сюда выставку лучших отечественных живописцев своего времени.

В чью бы еще голову могла прийти подобная идея! Точнее, идея могла прийти многим, но кто бы сумел добиться, довести до ума столь хлопотное и финансово рискованное предприятие, требующее отнюдь не искры вдохновения, а утряски тысячи заурядных мелочей?

Это сейчас в три касания мышью можно залезть, воспользовавшись интернетом, в любую картинную галерею мира, а в те времена, если ты живешь в Иванове, даже до Третьяковки поди доберись!

Именно благодаря Нефедову жители нашего (тогда не губернского и даже не уездного) городка получили исключительную возможность ознакомиться с творчеством Врубеля, Архипова, Репина, Сурикова, Маковского и других ведущих мастеров. Всего было показано около полусотни работ на общую сумму 150 тысяч рублей.

Экспозиция открылась в апреле 1912 года в местном клубе приказчиков, где в другое время шла торговля обиходными гравюрами и открытками. Это было событие в полном смысле слова, даже если тогда его оценили немногие. Нефедов задумал сделать эту выставку – и сделал (абсолютно бескорыстно, из одного желания подарить землякам то, что ему самому было дорого и представлялось важным).

Осенью того же года он едет продолжать образование в Петербург. Здесь Нефедов поступает в Императорскую Академию художеств, одновременно посещает педагогические курсы, берет уроки в мастерской известного рисовальщика Д. Н. Кардовского («После московской школы тяжело… Живопись коричневая, а рисунок крепкий… Я три дня думал и все-таки решил к нему… Кардовский – умный художник»).

В фонде Ивановского художественного училища сохранились студийные работы Нефедова – это сильная графика, достойные образцы академического рисунка, который не менялся со времен Микеланджело, но в них еще нет ничего нефедовского – лишь образцовый уровень техники, владение разнообразными графическими приемами.

Нефедов был талантливый рисовальщик, но его тянуло в живопись, его звал цвет, и он не стал сопротивляться цвету – пусть зеленое будет зеленым, а синее синим, как ни красиво-заманчив черный!

Параллельно с учебой Нефедов сотрудничает в качестве иллюстратора с редакцией анархо-синдикалистского журнала «Жизнь для всех», издаваемого Владимиром Поссе. Компания опять подобралась нестыдная – на страницах журнала печатались Лев Толстой, Илья Эренбург, Максим Горький; Илья Репин публиковал здесь свои заметки об искусстве.