Книга Сердца, обвитого Змеем, или Книга LXV

На Востоке лебедь испокон веков считался символом самадхи. Отсюда происходит титул «Парамахамса» («Великий Лебедь»)» который дается мистику, в совершенстве овладевшему самадхи.

24. И прильнул я головою к Голове Лебедя и ответил, смеясь: «Не радость ли неизреченная — в этом бесцельном полете? Не усталость ли с нетерпеньем — для тех, кто стремится к цели?»

24 Адепт доводит эту мысль до экстатического переживания; он смеется и просто от чистой радости, и, в то же время, над нелепостью «рациональных» аргументов, от которых он уже освободился навсегда. Свою идею он выражает следующим образом: свободное применение своих способностей есть чистая радость; но если я чувствую потребность достичь с их помощью некой цели, то это влечет за собой муки желаний, тяготы напряжения сил и страх потерпеть неудачу.

Следует иметь в виду, что смешение планов недопустимо. На том плане, на котором мы ведем обычную жизнь, — на котором господствует тот самый «полоумный мальчишка», — муки желаний, тяготы напряжения сил и страх потерпеть неудачу остаются нормальными состояниями кама-манаса'. Но осознание того, что эти состояния относительны, а не абсолютны, порождает в Посвященных ту странную (с точки зрения большинства нормальных людей) отрешенность, которая подчас побуждает их смеяться в тех ситуациях, в которых другие бы плакали. Но, тем не менее, мы вынуждены действовать по правилам игры, принятым на том плане, где царит «полоумный мальчишка», — если, конечно, хотим «выйти победителями» в этой игре. Этим объясняется, в частности, принятое у древних «розенкрейцеров» правило, гласящее, что братья Ордена всегда должны одеваться и вести себя так же, как жители той страны, в которой им довелось оказаться в своих странствиях.

25. Лебедь же по-прежнему молчал. Но — ах! мы парили в Бездне без границ. Радость! Радость! О белый лебедь, на крыльях своих вечно неси меня ввысь!

2У Ничто не нарушает экстаза. Но в результате этого диалога Адепт глубже осознает свое блаженное состояние, так что Экстаз замирает в неподвижности, достигнув идеального соотношения с Бесконечностью континуума.

Адепт требует, чтобы этот Экстаз продолжался непрерывно.

1 Кама-манас (от санскр. кома — «желание» и манас — «ум») — обычное Для челоиека состояние, в котором всякая мысль окрашена эмоцией, а всякая эмоция сопровождается мыслью.

26. О, безмолвие! О, восторг! О, конец всего зримого и незримого! Все это — мое, а меня Нет.

26. Безмолвие — конец несовершенства, заложенного во вся-кой речи: любое слово — свидетельство двойственности, то есть некоего отступления от Совершенства.

Восторг — конец противоречию между любыми двумя данными объектами: они растворяются в Любви; до сих пор чувство «я» порождало в них мучительное ощущение отделенности от Всего Сущего и, следовательно, собственного несовершенства; когда же чувство «я» исчезает, освобождение от этого гнета переживается как упоение и восторг.

«О, конец всего зримого и незримого!». Смысл этого не только в том, что все сущее — будучи несовершенным — уничтожается, но и в том, что именно такова их истинная цель, их теХод¹⁰⁶, их совершенство.

«Все это — мое, а меня Нет» Теперь Адепт обладает всем сущим, ибо он достиг так называемого состояния «Нет». Это состояние объемлет собою все вещи, и все они — лишь его отражения.