Книга скорпиона

Кровник поставил мальчика на пол и легонько подтолкнул к Иешуа – иди. Мальчик неуверенно подошёл к чужому мужчине. Тот посадил его на колено и негромко запел на незнакомом никому из присутствующих языке. В песне говорилось о большом и сильном воине, который помогал несчастным. И в конце концов этот воин превратился в белую птицу. Она летала по небу и пела. Слова обращались в капли, а люди выбегали из душных домов, протягивали ладони дождю и тоже пели…

Иешуа пел и уносился в своё казавшееся ему такое далекое-далекое прошлое. В голове у него звучал голос его матери, поющий ему эту песню. Маркус младший, до этого недовольно хмуривший бровки, поглядев на грустное лицо Иешуа, сочувствующе погладил по впалой щеке.

Вид и поведение незнакомца успокоили Хлойи. Женщина посчитала его безобидным сумасшедшим, ещё одной причудой Кровника.

Иешуа закончил петь и задумчиво умолк.

Кровник повернул к нему голову, и уже в который раз спросил:

– Ты всё понял?

Иешуа, будто проснувшись, торопливо закивал, потом тихо, покорно улыбнулся и сказал:

– Это будет новая песня.

Савл

В доме Каиафы¹¹⁸ было душно от набившегося в него народа. Пахло благовониями и потом. Сегодня очень многие именитые книжники и старейшины собрались здесь на совет. От богатых одежд и умащенных, красиво уложенных волос рябило в глазах. В воздухе витало ощущение великого праздника.

Молодой книжник Савл стоял немного в стороне от гудящей толпы, возле двери, от которой шёл хоть немного тянуло ветерком. В его умных серых глазах, внимательно наблюдавших за собравшимися людьми, горел огонёк интереса.

Когда появился Каиафа в белоснежном виссоновом одеянии, с золотой табличкой первого жреца храма на груди, собравшиеся затихли. Каиафа был уже очень стар и ему помогали идти двое юношей. Они подвели его к сиденью без спинки в центре залы и усадили. Первый жрец осмотрел присутствующих и тонким старческим голосом велел добавить светильников. Когда приказание было исполнено, он торжественно объявил начало совета.

Дальше начали выступать старейшины и наиболее уважаемые люди города. От скучных длинных речей молодого книжника стало клонить в сон. Как ни странно первый жрец, единственный сидящий в зале, сосредоточенно слушал всех выступавших, кивал белой головой и задавал вопросы. Говорили о приготовлениях к предстоящему празднику, о торговых делах, нескольких кражах и убийствах.

Последним выступал тесть Каиафы. Тучный, с зычным голосом и блестящими красивыми глазами. Он сказал, что романская городская стража поймала минея¹¹⁹ Иешуа Назара, который со своими последователями устроил драку во дворе храма. Они побили двух менял и торговца и говорили богохульные речи. И ещё много раз до этого Назар говорил страшные оскорбительные вещи. Выступающий пересказал лишь часть из них, и собрание возмущённо загудело, а первый жрец надорвал ворот своего одеяния.

– Пусть выдадут соблазнителя нам, и мы побьём его камнями! – грозно пискнул Каиафа.

Савл про себя усмехнулся. Годы совсем размочили рассудок старика. Испортить песах¹²⁰ из-за какого-то смутьяна. Дадим романцам судить его по своим законам. Мы попросим крестовать его. Убивать у романцев в крови. Пусть повесят его на кресте, и свершится милость.

– Пошлём к префекту послов, и пусть он казнит его! – вновь пискнул первый жрец.

Правильно, старик. Собаки-романцы всё сделают сами, и праздник будет светел. Волчьи выкормыши, вы отобрали у нас право казнить, так мы будем милостивы к этому заблудшему, отдадим его вам, и кровь его останется на ваших зубах. Подавитесь его мясом.

Йудейское собрание одобрительно зашумело. Ну, решайте уже быстрее. Здесь душно, и всем надо готовиться к празднику. Выбрали послов. Как долго, долго, бесконечно долго. Ну же! Решили? Наконец-то. Всё.

Собрание окончено.

«Тебе префекту, милостивому и справедливому обращаем свои слова. Последние события, связанные с поимкой Иешуа Назара, нарушителя законов как романских, так и наших собственных, побудили нас, отбросив прежние обиды, обратиться к тебе с просьбой строго покарать, согласно романскому закону, государственного преступника и лжепророка Назара и выказать тем самым уважение всему йудейскому народу, оскорблённому лжеучением, распространяемым им и его учениками. Ниже мы приводим список уважаемых лиц и старейшин, согласных с данным обращением, и выказавших истинное желание увидеть силу и справедливость романской власти».

Метатель, морщась от головной боли, дочитал письмо йудейского собрания, бегло пробежал глазами по длинному списку имен (письмо было написано на латыни, йудейские имена тоже и Метатель сморщил нос от варварской тарабарщины).

Молодой книжник Савл стоял рядом с префектом. Из-за болезни Метатель принимал не как обычно в большой зале претории, а в одной из своих комнат. Префект Йудеи выглядел неважно. Подпирая крупную наполовину лысую голову левой рукой, он окончил чтение, правой сунул письмо помощнику, стоявшему рядом, и медленно, чтоб не вызвать новый приступ боли, повернул голову к Савлу и спросил на койне:

– Будут ли йудеи требовать помилования, согласно обычаю?