Книга утраченных сказаний. Том I

Теперь Мэлько отослан в Мандос и вдали от Валмара замышляет мятеж против богов и гномов и месть им. Пробыв почти три века под сводами Мандоса, Мэлько завел себе нескольких друзей среди тамошних мрачных духов и склонил их ко злу, пообещав отдать им во [?владение] обширные области и земли, если они придут на помощь, когда он воззовет к ним в час нужды; и он собирает их к себе в темные ущелья гор, окружающих Мандос. Оттоль рассылает он соглядатаев, что незаметны подобно мимолетным теням, когда Сильпион в цвету, и узнает о делах нолдоли и обо всем, что происходит на равнине. Вскоре после того и в самом деле случилось устроенное валар и эльдар великое торжество, то самое, о котором упоминал Манвэ, велев Мэлько избавить на это время Валмар от своего присутствия; ибо знай, что они веселились целый день раз в семь лет, справляя приход эльдар в Валинор, и каждый третий год устраивали меньшее празднество — в память о прибытии белых кораблей солосимпи к берегам Эльдамара. Но раз в двадцать и один год, когда совпадали оба торжества, устраивался праздник еще более великолепный, длившийся семь дней, по какой причине такие годы именовались «Годы Двойного Веселья» [41]; и эти праздники все Корэльдар, где бы они ни были в широком мире, всегда отмечают. И как раз приближаются дни Двойного Веселья, и все боги и эльфы приготовляются встретить их как можно более великолепно. Долгие вереницы эльфов в великой пышности с танцами и пением шествовали от Кора к вратам Валмара. Для этого торжества была проложена дорога от западных ворот Кора до самых башенок высокосводчатых северных врат Валмара, обращенных к Древам. Была она вымощена белым мрамором, и множество тихих ручьев, стекая с гор, пересекало ее. То и дело взбиралась она на мостики, искусно огороженные изящными, светящимися подобно жемчугу перилами. Мосты эти невысоко вздымались над водой, посему дивной красы лилии, что росли на лоне неторопливо струившихся по равнине потоков, раскрывали свои широкие цветки по краям дороги, и ирисы выстроились вдоль нее; ибо по хитро проведенным руслам чистейшая вода текла вниз от ручья к ручью, сопровождая путника прохладным журчанием. Местами с одной или другой стороны высились могучие дерева, а порой дорога выбегала на поляну к фонтанам, взметнувшимся благодаря волшебству высоко в воздух, для отдохновения всякого, кто следовал этим путем.

Вслед за облаченным в белое народом Инвир шествовали тэлэри, и звон их согласных арф мелодично трепетал в воздухе; а за ними ступали нолдоли, снова, по милости Манвэ, соединившись со своим родом — дабы подобающе встретить празднество. Но в музыке, которую рождали их виолы и прочие инструменты, прибавилось щемящей нежности. Последним шел народ берегов, и их созвучные свирели и голоса влекли за собой память о приливах, шепоте волн и стенающем крике прибрежных птиц — здесь, на равнине, столь далекой от моря.

Затем все они остановились пред вратами Валмара и по слову и знаку Инвэ в один голос грянули Песнь Света. Ее сочинил и научил их петь Лирилло^[прим.2], и она повествовала о стремлении эльфов к свету, об их странствии сквозь чреватый опасностью мрак, через который вело их желание увидеть Два Древа; также пелось в ней о том, как в величайшей радости лицезрели они богов и с новой силой возжаждали войти в Валмар и ступить в благие владения валар. Тогда отворились врата Валмара, и Норнорэ призвал их войти, и все великолепное собрание прошло внутрь. Там встретила их Варда, стоя в окружении сонмов манир и сурули, и все боги приветствовали гостей, и во всех чудесных чертогах начался пир.

По обычаю на третий день облачались они во все белое и голубое и восходили к высотам Таниквэтиль, где Манвэ говорил с ними, как считал подобающим, о Музыке Айнур и славе Илуватара, о том, что грядет, и том, что минуло. И в этот день Валмар и Кор пустели и затихали, а крыша мира и склоны Таниквэтиль расцветали искрящимися одеяниями богов и эльдар, а горы полнились эхом их речей. Но позже, в последний день веселья, боги приходили в Кор и, воссев на склонах его светлого холма, с любовью взирали на чудный град, а потом, благословив его во имя Илуватара, покидали Кор перед тем, как расцветал Сильпион, — и так кончались дни Двойного Веселья.

Но в сей роковой год Мэлько кощунственно осмелился избрать в своем сердце самый день речей Манвэ на Таниквэтиль для исполнения своего замысла, потому что тогда и Кор, и Валмар, и заключенная в кольцо скал долина Сирнумэн пребывали без охраны — ибо кого в те далекие времена остерегался вала или эльф?