Книга в синей обложке

Еще школьницей Диана смотрела фильм, который запал ей в душу, хотя название и сюжет стерлись из памяти. Остался только яркий эпизод, где оживал выращенный в реторте алхимический детеныш. Диана отчетливо помнит липкий страх и отвращение, которые, тем не менее, не давали оторваться от экрана и выключить телевизор. Она сидела тогда ночью одна на ковре посреди гостиной и наблюдала за тем, как гомункул прохаживается по заваленному средневековым хламом столу. Квартира будто вымерла, свет не горел, родители давно спали, и никто не интересовался, чем занята Диана. Это было вскоре после скоропостижного исчезновения Стива. Казалось, мерцающее изображение на экране сливается с темным промежутком между шкафом и занавешенным окном, и гомункул вот-вот шагнет с экранного стола в комнату. Гомункул… или гомункулус? Гомункулус звучит лучше, ей так больше нравится. Диана посылает воздушный поцелуй крошечному созданию, которое продолжает дружелюбно и преданно смотреть на нее. Черные горошинки глаз влажно поблескивают. Он по-своему даже славный, этот малыш. Конечно, такие мысли граничат с сумасшествием, но ведь их всегда можно выбросить из головы. Гомункулус складывает руки на груди и поворачивается в сторону камина. Маленькая Фейт машет ему фарфоровой ручкой.

Пожалуй, хватит для первого знакомства, Диане все-таки надо привыкать к Гомункулусу постепенно.

Она пятится к двери и выскальзывает в безлюдный коридор. Вскоре оказывается перед узкой лестницей с крутыми ступеньками… В тесном помещении с выбеленными стенами уже нет паутины и пыли, будто кто-то специально навел порядок к Дианиному визиту. Двойной портрет перестал быть двойным. Изображение мужчины испарилось, вернее, исчезло вместе с аккуратно отрезанным куском холста. Сама Фейт, как и в прошлый раз, стоит за буфетом, но теперь она немного другая. Сквозь тело и пышное серое платье не так явно просматривается противоположная стена. Фейт словно стала плотнее и материальней, почти как обычная живая женщина. Такой она была лишь во снах, но не тогда, когда Диана впервые увидела ее наяву. Почему? Диане не терпится все разузнать, разложить по полочкам. А еще хотелось бы уяснить: маленькая Фейт в номере и теперешняя — это одна сущность или две разные? Однако разговор начинает Фейт. Как обычно.

— Он чудесный малыш, правда ведь?

— Ну…

— Он поможет тебе дойти до конца и ответить на все вопросы. Как ты его назвала?

— Гомункулус.

Фейт понимающе улыбается.

***

Майкл уже в номере, устроился в своем излюбленном кресле неподалеку от окна. При появлении Дианы молча поднимает голову, оторвавшись от чтения журнала. Никакого Гомункулуса, разумеется, в пределах видимости не наблюдается, Диана в этом и не сомневалась. Однако нет и маленькой Фейт на каминной полке, которая кажется такой пугающе пустынной. Только не это!

— А где кукла?.. Куда ты ее дел?

— Я опять ее случайно чуть не уронил, — спокойно отвечает Майкл. — Поэтому от греха подальше отнес куклу миссис Броуди. Пусть сама бережет свой антиквариат.

Да, это не очень-то приятно, однако Диана боялась, что будет гораздо хуже. По крайней мере, маленькая Фейт цела и находится в безопасности, а не разлетелась на осколки.

Майкл уже успокоился и, видимо, о животрепещущем вопросе заговаривать в ближайшие часы не намерен. Время для решения проблемы выбранным им способом хватает с избытком. Тем лучше, пусть думает именно так.

Глава 15

На фоне вечернего неба парит огромная роза. Бледно-розовая, с едва уловимым фиолетовым оттенком. Лепестки покрыты инеем, в сердцевине переливаются зимней радугой хрусталики льда, листья съежились от холода. Стебель, обломанный чьей-то грубой рукой так, что торчат волокна, тоже охвачен изморозью. И вокруг, в морозном воздухе мерцают колючие снежинки…

Тенистый сад заполонили разноцветные гибкие лианы, они оплетают все вокруг, только пространство в центре свободно. Там застыла молодая женщина, чье стройное тело обернуто шелковой тканью. На запястьях сомкнулись тяжелые браслеты, короткая челка пересекает лоб. Женщина вся призрачно-белая, тем не менее, она живая, видно, как алая кровь течет под тонкой, почти прозрачной кожей. А вот существо рядом ней — создано из холодного гладкого мрамора. Это сфинкс, с обнаженной грудью и безупречным профилем. Бесцветные глаза чуть намечены в каменных глазницах, мраморные локоны спадают на шею, соприкасаются с распахнутыми крыльями…

— О чем ты думала, когда рисовала это? — спрашивает Роджер.

Кэтрин пожимает плечами:

— Я не помню. Это было больше десяти лет назад.

— Неправда. Подобные вещи не забываются, таковы уж особенности творческого мышления.

— Знаешь, а я ведь действительно вспомнила! В тот год весна наступила рано, с каждым днем становилось теплее, солнце ярко светило… А мне было так зябко и неуютно. Скоро предстояло покинуть школу, город, уехать далеко-далеко. Возможно, надолго расстаться со всеми вами. Вот и привиделась замерзшая роза. Смутное будущее на фоне холода и сомнений. Примерно так. А когда рисовала этот сад…