Книга в синей обложке

Древесная тень чередуется с солнечным светом, замощенная дорожка неторопливо ведет вдоль могил. Городок в городке. Городок мертвых. В самом Эдервиле тоже властвует тишина, однако здесь тишина какая-то иная. Любители романтических прогулок могли бы блуждать часами, предаваться меланхолии и размышлять о бренности существования или о чем-нибудь другом. Однако меланхолически настроенных персон не видать, Диана совсем одна на старом кладбище, из живых существ еще только невидимые в кронах птицы порой проявляют себя, беззаботно щебечут среди ветвей. Надгробия в этой части кладбища по большей части кажутся заброшенными. Кресты попадаются редко, в основном — замшелые массивные стелы, иногда показываются мраморные ангелы со скорбно заломленными руками.

Вездесущий плющ заполонил все свободное пространство. Оплетает покрытые мхом старые камни, стелется по земле. По краям могил — крошечные лиловые колокольчики перемешиваются с «золотыми кружевами».

Небольшой памятник из светлого камня кажется новее остальных, Диана останавливается и рассматривает надпись на нем. ДЖОН ЛАЙТБЕРН. Это без сомнения та самая могила, которую почти два часа разыскивала Диана. Совпадает не только имя, но и даты — он ведь не дожил до восемнадцати.

Плита у подножия памятника освобождена от переплетений плюща, на ней лежит букет густо-бордовых, почти черных роз. Заметно, что цветы находятся здесь уже несколько дней, лепестки успели завянуть, но все равно это еще очень красивый букет. Получается, кто-то до сих пор помнит о Джонни.

Шаги, которые доносятся сзади, звучат, как грохот… Это может быть кто угодно, однако Диана оборачивается без страха.

Действительно, бояться некого и нечего. По дорожке медленно идет старик совершенно не опасного вида. Короткая седая борода, свитер из грубой шерсти, широкие старомодные брюки… Он слегка шаркает ногами в разношенных ботинках. На бродягу не похож, просто слегка небрежно одетый пожилой джентльмен.

— Добрый день, мисс. Если ищете чью-то могилу, могу помочь.

— Нет, я просто заглянула случайно.

— Приехали издалека?

— А как вы догадались?

— Я почти всех в городе знаю. Рано или поздно все наведываются в мои владения.

Последние слова звучали бы зловеще, если бы не добродушное выражение лица старика. Он поясняет:

— Поэтому приезжих сразу определяю. Я местный сторож. Слежу за порядком, хотя здесь и без меня все спокойно. Но, раз уж муниципалитет выделяет деньги на эту должность… Хотите присесть?

Он указывает на окрашенную в зеленый цвет скамейку, которая настолько слилась с окружающим ландшафтом, что Диана ее попросту не заметила раньше.

Похоже, сторож не прочь поболтать и рад неожиданной собеседнице. Медленно, с удовольствием набивает вынутую из кармана трубку.

— Вы ведь не против?

Диана кивает. Нет, она не против. Интересно посмотреть за процессом, ей еще ни разу не доводилось наблюдать этот ритуал. Старик чиркает спичкой и торжественно разжигает свою фарфоровую трубку, расписанную какими-то загадочными изображениями (то ли собачьи морды, то ли маленькие чертенята, даже с близкого расстояния не разберешь).

— Невеселое место вы выбрали для прогулки.

Сторож устроился на краю скамейки, так что дым идет в противоположную от Дианы сторону. Задумчиво пускает сизые колечки в небо.

— Нет, здесь очень даже… приятно.

Не совсем подходящее слово, но другого Диане с ходу не удалось подобрать.

— Кому как, — охотно соглашается сторож. — Мне, например, здесь нравится, хоть и скучновато, когда за целый день порой не с кем словом перекинуться. Другое дело — в дни похорон. Нехорошо так говорить, конечно, но только в эти дни старое кладбище оживает. А в остальное время почти постоянная тишина, если только кто не забредет навестить близких.

Диана кивает на могилу Джона.

— А вот цветы лежат. Роскошный букет, и оставили его совсем недавно.

— Надо же, я не заметил. Эту могилу давно не навещали. Лайтберны уехали из города вскоре после гибели сына. Их можно понять, такой страшный удар. Прекрасно помню те похороны. Я и все без исключения похороны, что случились на моей памяти, помню.

Диана настораживается. Вдруг это шанс узнать нечто важное? Однако старик уже переключился на другую тему.

— Да, тут поневоле станешь смотреть на жизнь философски. А она, негодяйка, так несправедлива. Недавно хоронили тринадцатилетнюю девочку, единственную дочку в семье. Молодые и совсем дети умирают, а я все живу. И может, еще много лет протяну.

Он действительно имеет все шансы прожить долго. Старый, но не дряхлый, на щеках даже играет здоровый румянец. Вот что значит работа на свежем воздухе.

Сторож тем временем обращает внимание собеседницы на необычное дерево неподалеку. Оно все состоит из переплетений нескольких сросшихся стволов.