Книга величиной в жизнь. Связка историко-философических очерков

Особо стоит подчеркнуть, что к этому уставу изначально принадлежал выдающийся католический фундаменталист, основоположник интегризма граф Жозеф де Местр, автор знаменитой книги «О Папе». Данный рыцарский устав франкмасонства ценили и высоко ставили британский мистик и эзотерик христианского направления Артур Эдвард Уэйт (1857–1942) и французский философ-традиционалист Рене Генон (1886–1951), друг и соратник Луи Шарбонно-Лассэ по католическим периодическим изданиям. Поэтому замалчивание со стороны Шарбонно-Лассэ как своего отношения к Исправленному шотландскому уставу, так и своей оценки его руководителя той поры, должно рассматривать в качестве определенной позиции католических кругов, настороженно воспринимающих даже христианские проявления франкмасонства и предпочитающих молчать, внешне не подавая никакого интереса. Впрочем, новые открытия в архивах Шарбонно-Лассэ, возможно, прольют свет и на эту проблему, осветив пока гипотетические связи двух рыцарей: Луи Шарбонно-Лассэ и Камиля Савуара.

26 декабря 1946 года Луи Шарбонно-Лассэ ушел «сумрачными вратами» в мир иной. Желая окончить свои последние дни как истинный рыцарь, что для него всегда являлось жизненным идеалом; несмотря на крайнюю слабость, он принял свое последнее таинство, стоя, и украшенный инсигнией магистра, переданной ему каноником Теофилем Барбо (1841–1927); ее полагалось передавать из рук в руки во время существования Внутренней Звезды.

5 апреля 1951 года «ушел на Восток Вечный» другой рыцарь Камиль Савуар, а 31 декабря того же года было усыплено Братство Рыцарей Божественного Параклета. Что касается рыцарского Исправленного Шотландского Устава, возрожденного Камилем Савуаром, то он по сей день интенсивно развивается, учреждая и образуя в новых странах свои директории и приорства.

Антуан Фабр Д’Оливе Пролог философии всеединства

Провансальское происхождение и судьба творческого наследия

Имя великого эзотерика, филолога и целителя Антуана Фабра д’Оливе сегодня мало известно не только у нас в стране, но и на его родине во Франции. Однако, истоки хорошо знакомого российскому читателю французского оккультизма второй половины XIX-го и начала XX-го столетий связаны непосредственно с этим именем. В его произведениях черпали свое вдохновение такие классики эзотерической мысли, как маркиз Сент-Ив д’Альвейдр, маркиз Станислас де Гуайта, Жерар Анкосс (Папюс), Жозефен Пеладан, Эдуар Шюре. Последний в своей популярной книге «Великие Посвященные» так писал об Антуане Фабре д’Оливе: «Истинный восстановитель космогонии Моисея — это гениальный человек, сегодня почти забытый, которому Франция воздаст должное в момент, когда будет воссоздано в своих нерушимых основах эзотерическое знание, ставшее интегральным и религиозным. Фабр д’Оливе не мог быть понятым своими современниками, ибо опережал на целое столетие свою эпоху. Универсальный дух, он обладал в той же самой степени тремя свойствами — интуицией, анализом и синтезом, соединение которых вершит трансцендентное мышление…»

Далее Эдуар Шюре отмечает: «Заговорив о Фабре д’Оливе, следует сказать несколько слов и о другой позднейшей книге, вызванной к жизни трудами Фабра д’Оливе. Я говорю о Mission de Juifs, Saint-Ives d’Alveydre (1884 Calmann Levy). Сент-Ив обязан своим философским посвящением книгам Ф. д’Оливе. Толкование Кн. Бытия взято им во всех существенных чертах из „La Langue hebraique restituée“ Фабра д’Оливе. Цель этой книги двойная: доказать, что наука и религия Моисея были необходимым последствием предшествовавших религиозных движений в Азии и Египте, что Фабр д’Оливе уже осветил в своих гениальных произведениях; и доказать, что тройственное начало всякого правления, состоящего из трех видов власти: экономической, судебной и религиозной или научной, было во все времена венцом доктрины посвященных и существенной частью религий древнего цикла, до Греции. Такова собственная идея Сент-Ива, идея, достойная полного внимания. Он называет ее синархией или управлением, основанным на принципах; он находит в ней органический закон общественного устроения и единственное спасение для будущего. Если не считать того обстоятельства, что Сент-Ив не любил указывать на свои источники, необходимо признать высокое значение его книги, которой и я обязан многим. В ней, несомненно, одно великое качество, перед которым нельзя не преклониться, это — целая жизнь, посвященная одной и той же идее. Кроме этой книги, он издал еще „La Mission des souverains“ и „La France vraie“; в последней он, хотя и поздно, и как бы нехотя, все же отдает должное своему учителю Фабру д’Оливе» (здесь речь идет о книгах: Фабра д’Оливе «Вновь восстановленный гебраический язык» и Сент-Ива д’Альвейдра — «Миссия суверенов» и «Подлинная Франция».