«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана

„Я дал вам этих эмиров, но [помните] вы — еще малые отроки, а их [жизненный] путь велик. Если они когда-нибудь совершат проступок, не убивайте их по своему желанию, а ранее учините со мною совет. После меня, учинив совет друг с другом, исполните согласно ясе“ (закону. — А. М.).

В этом положении он изволил преподать это наставление ради того, чтобы такие великие эмиры проявляли себя [с лучшей стороны] и служили бы всем сердцем, а буде они совершат проступок, то по совместном обсуждении [сего] они объяснили бы им [их вину] так, чтобы те не могли и помыслить отрицать [ее], но осознали и поняли бы, что наказание им [полагается] за вину, а не вследствие гнева и опрометчивости»[405].

Оставляя за собой право дать совет сородичам в отношении отданных в их распоряжение и «проштрафившихся» тысяцких, Чингисхан тем не менее ратовал за верховенство закона, контроль за соблюдением которого он также поручил названому брату Шигихутугу

Для этого последний был назначен Верховным судьей, «карающим за ложь и взыскивающим за воровство, подсудных всех судящим и выносящим смертный приговор всем, кто достоин смерти».

Чингисхан обязал Шигихутуга все вердикты Верховного суда «вносить в Синие росписи и росписи сии сводить в единый Свод», дабы впоследствии они могли быть использованы в судопроизводстве в качестве прецедентов.

Во исполнение упомянутого выше повеления Чингисхана в Синие росписи (у А.-М. Джувейни — «на свитках») стали «записываться его ясы и приказы»[406], а также «другиерешения, принятые Шигихутугом с согласия Чингисхана»[407]. При этом строго-настрого запрещалось изменять нормативно-правовые акты, внесенные в Синие росписи. Эти известия наших источников дают основание считать, что Единый Свод, который согласно повелению Чингисхана составлял Шигихутуг, по сути дела, был первым собранием нормативно-правовых актов-яс, впоследствии названным А.-М. Джувейни «Книгой Великой Ясы» Чингисхана.

В числе первых яс-указов Чингисхана, записанных на свитках Шигихутугом и внесенных им в Единый Свод, несомненно, были повеления Великого хана, в соответствии с которыми особого ханского «пожалованья, милости и повеления (особого указа, впоследствии включенного в „Книгу Великой Ясы“ Чингисхана. — А. М.)» удостоились ближайшие его соратники.

Первым среди них был отец Мунлиг.

УКАЗ ЧИНГИСХАНА О ВОЗДАЯНИИ ПОЧЕСТЕЙ ОТЦУ МУНЛИГУ[408]

«И, по заслугам милость оценив твою,
Ее все поколения монголов не забудут.
И, памятуя о твоих благодеяньях,
Отныне будешь ты усажен на почетном месте;
И каждый год, невзгод не зная,
Наградами не будешь обделен;
И будут все твои потомки
Нами обласканы и одарены!»[409]

То, что Мунлиг был назван первым среди соратников Чингисхана, «возвышенных» им в тысяцких-ноёнов, а затем также в числе первых был особо пожалован Чингисханом «среди пожалованья и милости достойных», свидетельствует о характере тогдашних отношений между ними.

Отец Мунлиг был дорог Чингисхану не только потому, что «подле него он родился и вырос»[410], а еще и потому, что «всегда при тяжелых и благоприятных, при страшных и обнадеживающих обстоятельствах он был заодно с Чингисханом»[411].

Одним из первых нукеров Чингисхана, сохранившим ему верность на всю жизнь и ставшим впоследствии его самым преданным соратником в борьбе за объединение всех монгольских племен, был Борчу.

Обратившись к нему на Великом хуралтае 1206 г., Чингисхан сказал:

«Заслуг твоих мне всех не перечесть. Вы с Мухали, помогая мне в делах благих, остерегая от шагов неверных, меня на этот трон высокий возвели. Отныне посажу вас на почетнейшее место, и да простятся вам любые девять ваших прегрешений!»[412]

Кроме этого указа Чингисхана, в анналах истории сохранилось другое его примечательное высказывание о своем верном нукере: «…Его степень ниже [степени] ханов, но выше [степени] эмиров (тысяцких ноёнов. — А. М.) и простонародья… [его] степень превыше того, чтобы [дать ему] определенный ярлык (провозгласив только тысяцким ноёном. — А. М.)»[413].