«Книга Всезнания» (СИ)

Киоко вздохнула и отпустила Саваду. Разочарование в ее взгляде не заметил бы только слепой, и Тсуна удивленно вскинул брови, но тут же одернул себя и решил, что ему просто показалось. Повисла неловкая пауза: Киоко смотрела на пол, теребя пояс бежевого халата, а Тсуна бегал взглядом по плинтусу напротив и хотел провалиться сквозь землю, одновременно с тем отчаянно мечтая обнять Киоко. Но еще одна дверь экстремально встретилась с косяком, и топот отправившегося на пробежку Рёхея заставил его сестру взять себя в руки и нехотя натянуть на лицо привычное выражение вежливого участия и неосведомленности. А затем ее взгляд упал на искалеченную руку Тсуны, и девушка всполошилась.

— Ох, Тсуна… кун, — именной суффикс вызвал раздражение у них обоих. Снова. — Надо обработать раны! Давай я перевяжу платком, и пойдем к доктору Шамалу, тут… ох, тут же зашивать придется, кошмар какой…

— Так мне и надо, — уверенно сказал Тсуна, и девушка, уже сбегавшая к комоду за чистым платком, замерла, прижимая его к груди. А затем медленно опустилась на колени перед Тсуной и, накрыв ладонью его правую руку, тихо сказала:

— Нет, не надо. Потому что искупать грехи надо хорошими поступками, а не болью. Не мучай себя, Тсуна-кун. Просто продолжай жить и не причиняй боли людям. Дари им улыбки. Это именно то, что нужно сделать.

Ее решимость передалась ему. И впервые за эту ночь Тсуна почувствовал, что к нему возвращаются уверенность, энергия и сила воли. Он слабо улыбнулся и кивнул, а в ответ получил счастливую, широкую, абсолютно искреннюю улыбку Сасагавы Киоко. И ему показалось, что такая улыбка идет ей куда больше, чем сдержанная полуулыбка идеальной «ямато надешико».

— Ты когда так улыбаешься, похожа на солнышко, — слова сорвались с губ прежде, чем Тсуна осознал, что произносит их вслух. Киоко замерла и изумленно воззрилась на тут же покрасневшего парня, забормотавшего извинения, но вдруг рассмеялась. Тихо, по-доброму, без тени иронии.

— Спасибо, Тсуна-кун, тогда, наверное, мне надо почаще улыбаться, — сказала она и начала перевязывать его руку кипенно-белым платком. Идеальная чистота была уничтожена коричневыми мазками, запекшаяся кровь не желала исчезать под саваном бесследно. Но на нее уже никто не обращал внимания.

— Я это… ну… Прости, я вел себя так… — пробормотал Тсуна, бегая взглядом по полу. Чувство стыда наконец перевесило.

— Не извиняйся, я понимаю. И никому не скажу, — улыбнулась Киоко, старясь не причинить боли продолжая накладывать повязку. — У всех бывают моменты, которые одному не пережить. Тогда нужно, чтобы друг подставил плечо. Я… Тсуна-кун, я мало что могу сделать, но если тебе будет плохо, я всегда подставлю тебе плечо.

— Потому что ты мой друг? — снова не подумав, спросил Тсуна, но в его голосе сквозила обреченность. Вот только Киоко не ответила. Она завязала углы платка аккуратным узелком и, не глядя на Саваду, прошептала:

— Просто положись на меня, ладно?

И Тсуна понял, что мир на самом деле изменился. Потому что… «Она не ответила. Она ведь не… Но она расстроилась, когда я отпустил ее — и тут, и на дороге. И вообще… но она же не?.. или?.. Не может же это быть правдой! Но… а если может?»

— Обещаю, — ответил Тсуна, напряженно вглядываясь в лицо девушки, сверлившей взглядом некогда белый платок. И на ее плотно сжатых губах тут же появилась счастливая улыбка, а глаза, цвета сахарной карамели, посмотрели на Саваду с благодарностью и… нет, ему не показалось. С нежностью.

«Да не может быть!» Но почему не может? Потому что ты «бесполезный тунец»? Потому что ты не веришь в себя? Потому что ты слабак? Но это неправда. И Киоко поняла эту истину гораздо раньше тебя самого.

— Спасибо, Тсуна… кун. — Румянец залил бледные щеки, а Саваде захотелось произнести имя сестры Рёхея без именного суффикса. Просто чтобы она тоже перестала называть его формально-вежливо. Но он не мог. Пока не мог.

— Тебе спасибо, Киоко… чан, — маленькая заминка, всего на секунду, но по выражению глаз Сасагавы Тсуна понял, что именной суффикс добавил зря. И сердце бешено забилось в груди, разрешая хозяину наконец перестать бояться. Он решил, что больше не будет убегать. Даже от возможного главного разочарования в жизни — от отказа и смеха в ответ на признание. Тсуна просто наконец поверил, что и его могут любить.

— Всегда пожалуйста, — кивнула девушка и поднялась. — Пойдем к доктору Шамалу? Мне кажется, придется швы накладывать. Думаю, переломов нет, но всё равно надо к нему сходить.

— Да, — Тсуна собирался было подняться, но, увидев протянутую руку девушки, озадачил себя вопросом, стоит ли принимать ее помощь. Дилемму разрешило только что данное обещание, и Савада, опершись на руку Киоко, наконец встал, получив в награду за решение счастливую улыбку, ничуть не похожую на сдержанную маску идеальной “ямато надешико”. Тсуна мысленно ликовал.

— Я тебя провожу и подожду у доктора, ладно?