«Книга Всезнания» (СИ)

— Я же говорил, без суффикса, — перебил ее тот и подарил девушке слабое подобие улыбки — чуть приподнятые уголки губ. А впрочем, в отличие от его обычных ухмылок, эта улыбка была настоящей. И Тсуна подумал: «Что-то изменилось. Если он ее и не любил, то точно ценил, только близко не подпускал. А сейчас подпустил. Может, он всё же ее?..»

Закончить мысль Саваде не удалось. Улыбка иллюзиониста поблекла, он обернулся к Тсуне и смерил его холодным, чуть раздраженным взглядом, но поднялся. Обсуждать вчерашний вечер рядом с остальной Вонголой ему не хотелось. Впрочем, ему вообще не хотелось обсуждать этот ужас, но настырность Савады была всем известна, и потому Мукуро выбрал из двух зол меньшее: пойти за товарищем ему казалось лучшей идеей, нежели выслушивать его вопросы рядом с другими Хранителями. Вот только оказавшись в темном — холодном, неправильном, вязком — коридоре, иллюзионист не услышал ни единого вопроса. Пару секунд Тсуна всматривался в его глаза, а затем улыбнулся и протянул правую, не покалеченную руку, тихо сказав:

— Спасибо.

Иллюзионист удивленно вскинул брови.

— Спасибо, что сдержал обещание.

«Спасибо, что не убил его и тем самым позволил жить себе». Это не было произнесено, но Мукуро понял. Понял и подумал, что иногда верить людям всё же можно, если эти люди такие, как Наги, Тсуна, Кен, Чикуса или Фран… Если они умеют читать по глазам и видеть свет там, где сам видишь только темноту. И он вполне осознанно, без тени сомнений пожал протянутую руку друга.

— Я предпочитаю держать слово, если мне это выгодно, — ехидный голос, прозвучавший на удивление шутливо.

— И это хорошо, — рассмеялся Тсуна, подыграв.

Впервые Рокудо Мукуро пожал ему руку — впервые он признал Саваду Тсунаёши своим другом. И Тсуна понял, что несмотря на весь ужас вчерашнего вечера он всё же сделал одну очень правильную вещь. Остался с Мукуро и поверил в него.

— А что с рукой? — кивнув на белые бинты, накрепко привязавшие мизинец Савады к безымянному пальцу, уточнил иллюзионист, не спеша натягивать на лицо насмешливое выражение, но и не показывая заинтересованности.

— Ну… я это… — Тсуна смутился и, почесав кончик носа, тихо признался: — Со стенкой вчера немножко подрался… Стенка победила.

Мукуро оценил попытку свести всё к шутке. Он раскуфуфукался и бросил, что будущему боссу мировой мафии стоит выбирать противников слабее себя, а то можно и титула лишиться. И Тсуна рассмеялся, с облегчением осознав, что его приняли — целиком и полностью, вместе с ненавистным иллюзионисту титулом Десятого Вонголы.

— Ну, в любом случае всего лишь мизинец треснул, так что нестрашно, — блеснул оптимизмом Савада.

— И правда нестрашно, — протянул Мукуро и бросил на Тсуну красноречивый взгляд. — А если завтра в бой, сражаются пусть другие. Босс будет лечить сломанную конечность.

— Я как-то… как-то не подумал, — пробормотал Савада, резко смутившись и опустив взгляд. Только вот почему-то привычного чувства собственного превосходства и торжества Мукуро не испытал. И это не казалось неправильным.

— Значит, есть повод включить разум и побыстрее вылечиться, — пожал плечами фокусник, и Тсуна согласно кивнул.

— Еще раз спасибо, — улыбнулся он и пошел прочь, в темноту коридора, уверенным легким шагом. У него на душе было на удивление светло, ведь Мукуро всё же пережил эту ночь. Как и он сам.

— Тебе спасибо.

Тсуна не обернулся. Едва различимые слова были услышаны и заставили его шаг сбиться с ритма, но… Тсуна не знал, на самом деле слышал их или то был лишь вой ветра и обман уставшего разума. Он просто продолжил свой путь. Улыбаясь.

***

Ребекку сменил на посту Вольфрам Фукс. Его взгляд не предвещал ничего хорошего, и Савада отчаянно захотел остаться в одиночестве, чтобы не наткнуться на разговоры о прошлой ночи. Надо сказать, опасался он не зря — стоило лишь парню зайти перед ужином в свою комнату, как немец спросил:

— Не хочешь, чтобы я объяснил тебе вчерашнее поведение Бекки-тян?

— Не хочу, — нервно ответил Савада, начиная переодеваться.

— Вот именно потому я и смогу рассказать, — усмехнулся Страж. — Ты так отчаянно цепляешься за неведение, что даже мое крошечное желание открыть тебе правду больше твоего ее узнать.

— Не надо, Вольфрам! — простонал Тсунаёши. — Я не хочу слышать ее историю! Если она не хочет рассказывать, мне знать не надо!

— Я бы не сказал, — пожал плечами Страж и подошел к окну. Как всегда он отбивал ногой странный ритм, и Тсуне хотелось отбивать его вместе с ним. Почему-то этот такт всегда заражал его оптимизмом и желанием действовать… — Понимаешь ли, ты можешь решить, что Стражи — законченные садисты, и разочаруешься в нас, а я бы этого не хотел. Так что предпочту сказать правду, да и Бекки-чан не будет против — сама она рассказать не сможет, но против того, чтобы Хозяин знал, никогда ничего не имела.

— Ну вот почему тебе обязательно надо настоять на своем? — возмутился Тсунаёши.

— Потому что хочу, чтобы ты понял Бекки-сан и не считал ее монстром, — пожал плечами Страж.

— Я и не считаю!

— Ой ли? В твоем сердце куча противоречий.