«Книга Всезнания» (СИ)

Родной дом встретил Тсунаёши тишиной и мирной, сонной атмосферой. Поднявшись на второй этаж, парень убрал коробку под кровать и направился в ванную. Реборн, раньше ночевавший в его комнате, последние полгода спал отдельно — в соседних апартаментах, потому как после падения проклятия, превратившего взрослого человека в ребенка, новое тело лучшего киллера мира мафии начало расти, и спать в гамаке рядом с кроватью ученика теперь казалось ему не лучшей идеей. Тсуну это только радовало, но ежедневных побудок в стиле «пинок, подзатыльник и обещание превратить бесполезного Тсуну в величайшего босса Вонголы» никуда не делись, а потому относительная ночная свобода имела вполне конкретные временные рамки, да и нанести ночной визит бывший проклятый аркобалено запросто мог. Вот и торопился Тсунаёши с принятием душа, как только мог, — нарваться ночью на разборки ему не хотелось. А потому, оставив грязную одежду в корзине для белья, он чуть ли не бегом примчался в свою комнату и, нырнув под одеяло, закрыл глаза. Но сон не шел: ушибы болели, ссадины чесались, а сон в лесу давал о себе знать относительной бодростью, которую не могла уничтожить даже усталость. Повозившись в кровати минут десять, парень почесал кончик носа и решил, что раз уж в комнате он один, а сна ни в одном глазу, то можно рассмотреть находку поближе — это всё-таки куда интереснее, чем бесцельно глазеть в потолок. Включив ночник, Тсуна вытащил из-под кровати ящик, извлек из него книгу и припрятал коробку обратно — на всякий случай, а точнее, на случай вторжения в комнату солнечного аркобалено.

Луна, врываясь в незашторенное окно серебристым светом, выхватывала из полумрака стоявшую у подоконника односпальную кровать с замершим на ней худощавым шатеном, а блеклое свечение расположившегося на единственной прикроватной тумбочке ночника озаряло небольшой низкий столик в центре комнаты, разбросанные по полу томики манги и единственную книгу в толстом переплете, которую Тсуна держал в руках. Черная кожаная обложка на ощупь казалась удивительно шелковистой и будто бы теплой, но никаких изображений или хотя бы названия Тсуна на ней не нашел. Открыв первую страницу, он обнаружил чуть желтоватый лист, в центре которого расположилась пятиконечная звезда, вписанная в круг, причем казалось, что коричневый рисунок выполнен чернилами, а не напечатан в полиграфии. Но следующая страница оказалась девственно чистой, равно как и остальные — удивительно тонкие, слегка пожелтевшие от времени листы не содержали абсолютно никакой информации и даже не были пронумерованы. Покосившись на будильник и подумав, что делать в четыре утра всё равно нечего, Тсуна пересчитал листы, коих оказалось триста тридцать три, и, подивившись на их поразительную плотность при такой толщине, осторожно подергал первый чистый лист за край. Острая боль пронзила левый указательный палец, и парень зашипел, правда, скорее от неожиданности, но всё же достаточно громко.

Пара алых капель упала на тонкий лист. Раскатистый гром, прорвавшись с улицы, сообщил о том, что недавний ветер всё-таки пригнал в Намимори тучи. Савада всполошился, заметался по кровати в поисках платка, перевернул одеяло и подушки, затем смахнул капли пальцами, лишь размазав их по листу, чей край оказался острее бритвы. Платок он так и не нашел, а страница была безнадежно испорчена, и потому, в который раз посетовав на собственную неуклюжесть и неудачный день, парень спрятал книгу обратно в ящик. Укрывшись одеялом с головой и держа палец во рту, он думал о трех вещах: почему кровь не останавливается, как объяснить матери испорченную одежду и что делать с книгой. Ответ на первый вопрос искать не пришлось — через пару минут кровь остановилась, ответом на второй стало решение признаться во всем, кроме нахождения странной книги, ведь врать Реборну было невозможно — он буквально видел людей насквозь, а вот что делать с находкой Тсуна так и не придумал. Сон наконец-то вступил в свои права, погружая невезучего парня в спокойную, умиротворяющую темноту и прогоняя от него назойливые мысли и лишние треволнения.

А в комнате сгущались сумерки, куда более темные, чем мгла за смеженными веками будущего босса величайшего мафиозного клана.

========== 2) Встреча с неизбежным ==========

Утро ворвалось в жизнь Савады Тсунаёши внезапно. Справиться с побудкой будущего босса мафии солнце не сумело, даже несмотря на незашторенное окно: первые рассветные лучи восходящего светила сменились яркими, дневными, но карие глаза юноши были надежно скрыты от них веками и одеялом — ночью разразилась настоящая буря, а потому ощутимо похолодало, и Тсуна с головой укутался в спасительное покрывало. Вот только несправедливость, не позволившая солнцу разбудить школьника, была исправлена солнечным аркобалено, вломившимся в комнату и с разбегу запрыгнувшим на кровать ученика, а если точнее, на него самого.

— Подъем, бесполезный Тсуна! — детский голос малыша лет пяти не вязался с цепким взглядом огромных черных глаз и не предвещавшей ничего хорошего усмешкой.