Книга вторая. Как я был волком

Как здорово снова окунуться в детство. С головой. До поросячьего визга, издаваемого ребенком, сумевшим самому собрать железную дорогу — и она заработала! Паровозики побежали! Вагончики покатились! Уррра!!!

Вымазанная по уши и укатавшая в грязи нас, Тома вдруг выдала:

— Мальчики, а давайте останемся жить в лесу!

Я замер. Она тоже застыла, с тревогой глядя на нас. Точнее, на меня, как принимающего решения. Я тоже смотрел на нее. На нее всю, сознающую смысл сказанного созревшую девушку, сознательно выговорившую такое вслух. На глазастую подпрыгивающую грудь, на пронзенный воронкой пупка животик, на лобастый треугольник под ним с кокетливой щеточкой темных прямых волосков, на стремительные легкие ноги и на горящие отчаянным огнем глаза над всем этим. Мы столько вместе пережили, что сроднились ближе некуда. Во времена Томиной бездвижимости я мыл ее, помогал с естественными нуждами, что свершались прямо на моих руках. Обоим приходилось смирять гордость и терпеть, поскольку выбора не было. Точнее, он был, но какой: бросить девушку с ее бедами? Это не выбор, это предательство.

Ежемесячно она по нескольку дней подряд гоняла меня из пещеры наружу за мхом, листьями или пучком травы. Покраснела только первый раз, когда утром на спальном месте обнаружилась кровь. Потом я запретил ей краснеть. Естественное не безобразно, личной вины в этом нет. У меня иногда тоже кое-что оставалось с утра на постели. Те самые гормоны, однако. С природой не поспоришь. Я тоже жутко краснел. Тома делала вид, что ничего не замечает. Хотя я видел, сколько раз девушке хотелось поговорить об этом.

И вот — дождались. Сюрприз так сюрприз. Или необдуманный каприз? Или на почве стресса у нее крыша в круиз поехала?

Ставший немного странным взор Юлиана обратился на меня. Парень понял, что спрашивают не его. Чего его спрашивать, если мнение можно прочитать не только на лбу.

— Мы и так живем в лесу, — расплывчато сказал я.

Имеющий уши да услышит.

Тома сжалась. После некоторой борьбы на лице растянулась улыбка:

— Тогда чего ждем? Вперед, навстречу приключениям!

Вытащив тело из лужи, она понеслась вперед. Грязная, но светлая. Чистая душой. Пусть остается такой как можно дольше, а я помогу.

Снова искали воду. В этом теперь больше надеялись на нового спутника. Где не знал, там он чувствовал. Вернее, чуял. Говорящий зверь.

— Рр! То есть, тсс! — он приложил палец к губам.

Мы испуганно присели. Юлиан потянул носом.

— Дым. — Он указал прямо по курсу. — Люди.

— Деревня? — с надеждой спросил я.

— Нет. С ними волк. Обойдем?

Я оглядел наши черные тела. Мелькнула мысль, подкрепленная безумной надеждой.

— Волк? — переспросил парня. — Может, псина?

— Это как?

— Одомашненный волк.

— Так бывает?

— В отряде Кудеяра Лесного их минимум два. Сможем подобраться незамеченными?

Скептический взор парня обежал нас, нос нервно и вдумчиво обнюхал.

— Мы с подветренной стороны. Шанс есть, — резюмировал он.

Осторожно переступая, мы двинулись вперед.

— Туда, — шепотом указал Юлиан на лесистый пригорок.

Открылся вид на очередное мини-озерцо. На поляне у берега расположился походный лагерь небольшого отряда. Рыкцари. Запах из котла вызывал призывные спазмы. У костра дремали семеро, и еще двое с гнуками смотрели в разные стороны. Мордой к котлу сидел пес, ожидавший кормежки. Вскинув морду, он гавкнул в нашу сторону. Несильно, для отмазки. Ему не хотелось лаять. Он хотел есть.

Наша троица медленно отползла. Больше мы не шумели, некоторое время в пути даже не разговаривали.

Если б на привале не было пса, ночью можно украсть оружие. Опять это «если б». Нужно быть реалистом.

Долгое время ничего не происходило. Мы искали воду. Та, что у привала рыкцарей, отпала, другой поблизости не нашлось. Да и не хотелось — поблизости от них. Мы старались уйти подальше.

Через час-два, когда ноги уже подгибались, а грязь засохла и противно въелась, Юлиан вскрикнул:

— Слева!

Снова чудное озеро в низинке, на берегу — высокое дерево.

— Тарзанка! — изумленно сказала Тома. Палец указал на свисавшую перед водой веревку, завязанную на конце.

— Стой! — одновременно остановили ее два наших с Юлианом голоса. — Осмотримся.

Мы сделали два больших полукруга по разные стороны, и только тогда я подал знак Томе:

— Теперь можно.

Как с цепи сорвалась. Добежав до веревки, она оттянула ее назад, ноги поджались …

— Мамочка-а-а!!!

Бултых! Секунда неожиданной тишины, и — счастливое отфыркивающееся лицо:

— Божественно!

Девушка принялась оттираться от грязи.

Бодрящие объятия озера приняли меня как ведро сползшую с бортика тряпку. Шаг, еще шаг, резкое погружение. Было не глубоко, чуть выше пояса. Я быстро потерся и не менее быстро замерз, пуля позавидовала бы скорости выскакивания.

— Юлиан, давай!