Книга вторая. Как я был волком

— Это те, которых видели на привале, — объяснял он, ползая по земле в поисках следов. — Они торопились. Иначе не оставили бы мяса и тем более шкур. Ушли к горам.

— К нижней пещере? — догадался я.

— Возможно. Стрелы собрали. А трупы просто поволокли…

Он привстал, вглядевшись в окружающее гораздо пристальнее:

— Вон же они.

Невдалеке под деревом сидели, привалившись и сложив руки, три обнаженных трупа. Брех, Миряй, Созыка. Их «похоронили».

— Мы шли сюда за одеждой и оружием, — с тоской признал я. — Чувствую себя обкраденным.

— Забрали все ценное. — Юлиан не отрывал взгляда от мертвых волков. — Так всегда делается.

Тома молчала, глядя то на него, то на меня.

— Сможешь найти их бывший лагерь? — спросил я.

В голове родилась и быстро мужала дикая мысль.

Юлиан снова принюхался.

— Пошли.

— Бери волка, — скомандовал я.

Глаза парня вспыхнули… и погасли. Но что-то внутри осталось. Оно затаилось, прячась глубоко и стараясь не выглядывать. Некий огонек небывалой надежды. Взвалив первый из волчьих трупов на плечи, Юлиан повел нас по одному ему ведомому маршруту.

— Дым? — спросил я, когда прошли около часа.

— Да, — кивнул проводник. — Впереди, за горкой. Потухший костер.

Дым чувствовался, но виден не был. Кострище закидали землей. Я принялся раскидывать ее, добираясь до горячего нутра.

— Бросай волка, — скомандовал я. — Несите сухой травы и веток.

Несколько угольков еще тлели. Я носился взад-вперед, подкидывая хворост и раздувая занявшееся пламя. Постепенно разгорелся настоящий большой огонь.

— Сможешь разделать? — указал я Юлиану на волка.

— Как?

— Потроха вынуть, шкуру снять…

— Зачем?

— Ну, просто надорви ему брюхо.

Хорошо, что рядом вода. Из распоротой туши я вытащил все, что мог, и выбросил, несмотря на жалобный скулеж Юлиана. Пришлось постоянно отбегать, чтоб сполоснуть руки, вымазанные в крови и слизи потрохов. Не завидую поварам. Никогда не думал, что их профессия не только поварешкой суп мешать. Героические люди.

— Это же… как можно! — хватаясь за голову, восклицал недавний человолк, с негодованием отслеживая мою бурную и нелогичную с его точки зрения деятельность.

— Ладно, насади, что хочешь, на палку и тащи сюда.

Томин недоверчивый взгляд нервировал.

— Ну что еще? — не выдержал я.

— Ты собираешься это есть?

— Так ведь жареное. Будет. Надеюсь.

— Это собака! Как можно есть собаку? Все равно, что… что…

Закончить слов не нашлось.

— Где ты видишь собаку, которая друг человека? — огрызнулся я. Мои брови сурово сошлись, заставляя девушку думать практично. — Это зверь, людоед, который только что загрыз несколько человек. Это волк. Настоящий волк. И еще это мясо, жареное мясо, натуральный белок, необходимый растущим организмам.

Тома поперхнулась выделившейся слюной, но сопротивления не прекратила:

— Все равно.

Я равнодушно пожал плечами:

— Как хочешь. Хотя бы не мешай.

Тушу волка прямо в шкуре я вывесил над костром на вертеле из верхушки ствола молодого дерева. В нос ударило паленым. Юлиан принес палку с сердцем и печенью.

— Клади вниз, в угли, — приказал я.

— Сгорят!

— Увидим. Лучше посматривай по сторонам, жаль будет упустить такой ужин.

Тома тихо сидела на корточках, уставившись на пламя. Щеки покраснели от давно забытого ощущения опаляющего жара. Лицо то приближалось, то, разгорячившись, отодвигалось. Вместе с лицом словно завороженное качалось тело. Иногда она выставляла вперед ладошки, потом села на землю, подставив огню ступни. Увидев, какие они грязные, девушка вскочила и умчалась к озеру, с придушенным криком:

— Мужчины, называется. Могли бы сказать, какая я чумазая!

Точно, мы же не домылись. Было не до того. Ни тогда, ни сейчас.

— Только осторожнее и как можно тише! — бросил я вслед, а взгляд сам собой вернулся к будущему пиршеству, от которого заранее сводило желудок.

Раньше я не жарил мяса в подобных условиях. Собственно, никогда не жарил сам, только присутствовал. Оказалось, все не так просто. Иногда я поворачивал центральную оглоблю с тушей, предоставляя огню другой бок. Огонь с удовольствием съедал все. А туша не желала висеть со смещенным центром тяжести, она проскальзывла и постоянно опрокидывалась. Неважно. Если прожарится хоть кусочек, все будут счастливы.

Почувствовав одуряющий запах, я решился:

— Доставай свой шашлык.

Юлиан, понявший не слово, но смысл, с готовностью выдернул из углей чуть тлеющую палку с насаженными потрохами. Зубы уже норовили вонзиться…

— Стой! — оттолкнул я руку, выбивая еду практически из зубов. — Горячо!

— Это как?

Ну, дите малое.

— Ладно, попробуй, но о-очень осторожно.

— Ааа! Как в огне!

— Это и называется горячо, — сообщил я удовлетворенно. Взгляд перетек снова на тушу. — Думаю, еще минут пять…

Послышался стук зубов — вернулась Тома:

— А это называется холодно.

Теплу пламени сначала подставилась ее спина, а по полному высыханию и даже покраснению девушка повернулась к огню лицом.

— Вкусно! — вполголоса завопил Юлиан. — Нереально вкусно!

Его челюсть вовсю перемалывала чуть остывший кусок.

— Дай-ка.

Я укусил с его «шампура». Фу. Сказал бы когда-то. Снаружи горелое, внутри почти сырое. Но после пещерных деликатесов…