Книга вторая. Как я был волком

Снаружи все оставалось по-прежнему.

— Смысл слов всплывает сам. А иногда не всплывает, как с невестором. Тогда я спрашиваю.

Губы парня, из которых вылетали почти ничего не значащие сейчас слова, едва не касались девичьей щеки. Выталкиваемый ими воздух, обтекая и вдувая в нее жизнь, волновал больше, нежели куда-то ускользающий смысл.

— Скажу одно: в деревне наподобие тех, куда ходила стая, я не жил.

— Значит, в башне?! — Тома радостно обернулась ко мне. — Чапа, он из благородных!

— Сама такая, — буркнул я. — Забыла, что уже царевна?

— Башня — это что?

Я проглотил смешок. Тома надулась, словно это именно мой тупой айсберг повинен в крушении «Титаника» ее фантазий. Задавший вопрос Юлиан продолжал ждать ответа. Я сказал:

— Башня — высокий каменный дом.

— Как в долине?

— Там просто жилье в горах, — теперь объяснять взялась Тома. — А башню строят люди из камней. В ней есть лестница и много помещений. Все как в долине, только вместо горы — постройка своими руками.

— Вы умеете строить башню? Давайте построим. Я помогу.

Мы с Томой в который раз переглянулись: я весело, она задумчиво. А Юлиан расцветал от ее смущающего общества. От сводящего с ума феромонового флера, туманящего незрелое сознание. От шокирующей близости. В стае это нивелировалось ежеминутной разнообразной опасностью, здесь прорвалось. Его взор периодически замасливался, становясь приторным и обтекающим, словно патока.

— Вы же не пара? — вдруг упало на нас.

— Нет, — одновременно признали мы.

Тома пошевелилась. Под ней была далеко не перина, и мы с Юлианом являлись пусть и приятно греющей, но дополнительной обузой, не предусмотренной физиологией. Лишняя тяжесть заставила распластанное тело устать быть столь однообразно распластанным.

— Поворачивайся ко мне, — обронил я повелительно, чтобы прилипший к ней парень понял, что надо временно посторониться.

Девушка словно только этого и ждала. Одно движение, и мы поменялись ролями. Я опрокинулся на спину, холодный носик уткнулся мне в щеку, а руку от плеча до кисти оплело разгоряченно-замерзшее тело. Да, именно так — разгоряченно-замерзшее. То и другое сразу. Бывает.

Бывает и не то.

Словно обретший смысл жизни Юлиан вновь с упоением прижался к Томе: благоговейно, благодарно-заботливо, чуть стыдливо, но предельно решительно. Мы снова лежали, грея друг друга. Веки прикрылись. Мы очень-очень старались уснуть.

Но не спалось. Никак. Хоть тресни.

И ведь трещали. По всем швам.

Было видно, как парень пересиливает себя. Наконец, он рискнул, и нас настиг закономерный вопрос:

— А почему?

Его отвисшая челюсть, круглые глаза, весь общий глупый вид были забавны.

— Почему не пара? — переспросил я, уточняя.

— Да.

— Моя мама — родная сестра Чапиного папы, — объяснила Тома. — Так что я тоже наполовину Мухина.

— Мы двоюродные брат и сестра, — присовокупил я.

Лицо Юлиана запрокинулось в счастливом облегчении:

— Вот оно что!

А Зарина так и не узнала, подумал я. Ведь хотел же сказать. Заставил девушку переживать, ревновать. Дурак. Если б знал, как оно выйдет…

Подстегиваемая напором сзади, где впадинки так комфортно встретились с подходящими выпуклостями, Томина ладонь вдруг сжалась. Кажется, еще миг, и пузырь восприятия лопнет воздушным шариком, который перекачали, мир исчезнет, и законы природы закроются, чтобы обрести новую жизнь лишь когда взойдет солнце.

— Перевернемся? — спросил я, ни к кому не обращаясь.

Юлиан опустошенно выдохнул. Словно надувной матрас прокололи. Парень сдулся, сразу став в два раза меньше. В несколько сумбурно-неловких толчков он перевернулся на другой бок, оставив девушку позади вместе с частью души. Словно сердце оставил. Мышцы сжались, спина уныло ссутулилась, колени согнулись.

Тома обернула его тыл своим фасадом.

— Если вы не пара, — прошептал парень с надеждой, — то почему бы…

Томина рука закрыла ему рот.

— Потому, — шепнула она. — Спи.

— Красивых снов, — подбросил я дровишек в огонь.

— И тебе красивых, — бросила девушка в мою сторону. — Всем красивых. И не только.

Нет никаких ключей от счастья, дверь всегда открыта, говорила Мать Тереза. От себя хочу добавить к сказанному: счастье приходит не всегда, а от постоянного сквозняка жильцов может продуть.

Боже, какая дурь при засыпании в голову лезет. К тому же, в дверь без ключа воры заходят гораздо чаще счастья.

Глава 4

Мы завтракали в уютной симпатичной низинке, когда появились волки. Густой лес давно остался позади, вокруг лишь кустарник и ботва похожих на репу корнеплодов. Мы ими лакомились, заедая остатки мяса.

Взгляды пробежались по окрестностям. Деревьев нет, спрятаться некуда.

И не надо. Как Гордей учил: троим прижаться спинами и ждать, пока волки налаются и потеряют интерес.

— Встаем, — позвал я Тому и Юлиана к себе за спину.

— Есть другой вариант, — сказал Юлиан, опускаясь на четвереньки.

Точно, волки же не знают, что мы уже люди, которые их еда. Вся разница между человеком и человолком — в количестве опорных ног и взгляде. Кем сам себя ощущаешь: охотником или дичью? Так же тебя воспримет волк.

Мы встали на четыре конечности. Тела напружинились, прижавшись к земле.