Книга Z. Глазами военных, мирных, волонтёров. Том 1

Мы шли, чтобы прорваться сквозь «противовоздушную крепость» и выполнить боевую задачу.

Очень трудно передать это чувство. Я отлично осознавал всю сложность ситуации. Мы должны зайти на глубину 200 км. Должны идти очень низко и очень быстро. По незнакомому маршруту. Ночью. Ориентируясь только по приборам. Никаких очков ПНВ на самолёте нет. Требовалось преодолеть систему ПВО, выполнить задачу и вернуться обратно. Если кого-то из нас собьют, за нами никто не придёт.

В тот вечер на КП[93] было очень тихо.

Эти часы я запомнил на всю жизнь. Каждый погрузился в свои мысли.

Настал момент, когда мы должны были идти к самолётам. У нас не было положенных лётно му составу разгрузочных жилетов. Зампотылу нам их не выдал, сказал, что не положено. Так что, распихав две гранаты, ПМ и один магазин к нему по карманам куртки, я пошёл к самолёту так.

В группе я шёл третьим. Взлетев поочерёдно, мы легли на заданный маршрут. На высоте 8 тысяч метров я занял своё место в боевом порядке и пошёл по прямым отрезкам маршрута, нарисованным на экране навигации.

Взлетев в России, мы должны были зайти в пространство соседней страны, затем перед госграницей снизиться — и продолжить полёт над территорией противника.

Земля ярко горит огнями городов и деревень, перемежающихся с многочисленными заводами и фабриками. За 100 километров от границы мы «упали» до 100 метров, идя на скорости в 800 км/ч.

Включив собственную систему РЭБ, мы приготовились пересечь границу. В один момент из ярко освещённой страны мы влетели в черноту обесточенной Украины. Сразу же исчезла подсвеченная земля, стерев границу с небом, что очень сильно осложнило полёт. По моему самоощущению, мы просто стояли на месте. Но приборы говорили, что шли мы на высоте 100 метров на скорости уже в 1000 км/ч.

Станция РЭБ начала отрисовывать тактические значки средств ПВО. Мы всё ближе подходили к ним.

Слева проплыл единственный освещённый островок — это был комплекс сооружений Чернобыльской АЭС.

Вскоре я увидел нашу цель. Гигантский по площади склад, освещённый по периметру. Наша восьмёрка должна была, развернувшись веером на назначенном рубеже, накрыть его подвешенными бомбами.

В назначенном месте я начал манёвр. Все самолёты развернулись в два ряда. Я шёл во втором. Черноту ночи разодрали ярчайшие вспышки разрывов бомб идущих впереди самолётов.

На ту долю секунды, что разрыв освещал всё вокруг, мне казалось, что наступил день.

По команде бортовой аппаратуры я нажал кнопку. Мои бомбы понеслись к цели. Чтобы не попасть под собственные осколки, я начал резкий разворот. Заломив крен в 90° и затянув перегрузку в 5 единиц, я почти развернул самолёт вокруг своего же хвоста. Сложности добавляла близость земли и высокая скорость, но только так можно было гарантировать безопасность нашего полёта.

Тут очнулась ПВО объекта. Всполохи ярко-красных трассеров, напоминающих гвозди, начали резать черноту вокруг. Вместе с разрывами падающих позади бомб картина была действительно устрашающей.

Штурман закричал: «Командир, справа!» Я моментально дёрнул самолёт вверх и влево. Из-под носа пронёсся столп ярких, как горячее железо, гвоздей. Не среагируй штурман, мы были бы превращены в фарш залпом 23-мм зенитных автоматов.

По неестественно- жёлтому ореолу над кабиной я понял, что штурман со страху активировал систему экстренного отстрела тепловых ловушек. Их яркое свечение выдавало наше положение расчёту ПВО на фоне тёмного неба.

Я тут же выключил её. Штурман, указывая пальцем куда-то влево, сказал: «Смотри, но они тоже пускают!» Если бы он тут же не вернулся к своим штурманским задачам, он бы увидел, что соседний бомбардировщик вовсе не отстреливает ловушки, он горит! Горит, разламываясь на 2 части, и медленно падает вниз.

Один из нашей группы был поражён огнём с земли. Я тут же включил полный форсаж, наплевав на демаскирующий ярко-синий огонь. Я хотел в срочном порядке и как можно быстрее уйти из опасной зоны. Путь назад я выполнял «галсами» до самой границы.

А сбитый экипаж спасся. Они сильно поломались и поэтому выбирались долго. Их прятали у себя украинские бабушки. Оба остались живы.

Фото Дмитрия Плотникова.

НАРОДНАЯ ГУМАНИТАРКА Тимур Шерзад и Максим Булдаков, волонтёры

Тимур Шерзад:

Люди любят теории заговора и верят во всесилие государства, вертикаль власти и сильных людей, без которых ничего не делается. На самом деле жизнь работает куда проще, она интуитивно понятна и не требует сложных искусственно возводимых конструкций из бритв Оккама и окон Овертона в качестве несущего каркаса.

Несколько месяцев назад один неглупый и не падкий до дешёвых сенсаций друг подошёл ко мне и сказал: «Тимур, я задам тебе один чувствительный вопрос, если не станешь отвечать, я всё пойму». Я заинтересовался, и не зря. «А когда началась серьёзная государственная помощь вам? Или когда появились крупные спонсоры?» Увидев мои вытаращенные глаза, человек, немного стесняясь, уточнил: «Ну, сейчас же не четырнадцатый год…»