Книга завещаний. Французские поэтические прощания и завещания XIII–XV веков

Вот завещанье видного мужчины.
Он облегчал мошну больших людей,
И звался он Раго, вплоть до кончины.
Бери же стих, да заплати скорей.

Предуведомление к Завещанию Раго

Я, Жан Раго, главнейший из ханыг,

В недуге тяжком, и умом поник.
Допрежь во всех баталиях боец,
Силач, битюг и статью молодец,
Обучен буквам, по наукам ас,
Пожрать герой и в неурочный час,
Манерами известен средь хамья,
А на язык проворнее бабья, —
Я в городе где только не блистал,
Латинский знает про меня квартал,
Но тяжек рок, не задалась житуха,
И Атропос, угрюмая старуха,[95]
Вот-вот придёт; пора мне, по всему,
Бросать клюку, повязки да суму,
И надо, хоть и тягостно, и нудно,
Мне завещанье огласить прилюдно,
И, значится, распределить добро,
Что нахватал умело и хитро,
Поскольку линия моя такая:
Коль случай выпал — дёргай, не зевая,
А случаев-то был, считай, мильён,
И мне бы позавидовал Вийон.
А пар, что я случил — не меньше тыщи,
Свести с кошёлкой грош умеет нищий.
Эй, голытьба! Пусть каждый нищеброд
Раго словцом помянет в свой черёд.
Почуяв крепко, что конец приспел,
Раздам добро, какого не имел,
Коль тело голосит, что станет прахом.
Делов-то — чуть, когда готов задел,
Я в деле не обделаться умел,
С размахом жил — и помирать с размахом.
Итак, засим, чтоб с этим кончить махом,
Свидетелей, гляжу, сбежалась рать:
Монах, другой, ещё монах с монахом,
Пропойца, хмырь, ханыга с вертопрахом —
Так буду по-большому завещать.[96]

Теперь послушать час настал

Что вам Раго назавещал.

Чтоб тело благородное моё

Не гнило в рыхлой почве среди смрада,
Пусть городское славное жульё
Проявит всё старание своё —
Меня воздвигнет каменной громадой,
Отвес, угольник, циркуль — всё, как надо.
Вокруг пусть будут разные миракли,
Чтобы меня народец этак, так ли
Всечасно поминал, в душе ликуя,
И чтоб в округе славилась статýя.

Мощей, на раки разные по члену,

Оставлю августинцам для размену,[97]
Из тех разменов, где я был горазд —
Коль я помру, пускай придут на смену,
За чудеса берут не меньше цену,
Что не продал — пускай монах продаст.
Проныру — и того обставят враз,
И чтобы привалило им деньжат,
Пускай блюдут святейший мой наказ,
И пусть в ковчежце мой язык хранят.

Пусть остаются те, кто половчей,

Коль в ящик я сыграл не понарошку,
Спущу свою ораву щипачей
На старую надёжную дорожку.
А тем, кто подаянием живёт,
На вымоленном чтобы поднажиться,
Молитвенник дарю на обзавод,
Глядишь, оно им по нужде сгодится.

Кромешники с ворами, живорезы

Не знают как и «Отче наш» сказать —
Поди, поймут искусство экзегезы,
Коль требник будут по утрам читать.
Эй, дурачьё, канальи, ну-ка встать!
В грязи валяться хватит, как телята!
Сумеете по буквам разобрать —
Там и про подвиги мои богато.

А чтоб запомнили наверняка

Меня повсюду — нынче, по завету
Униженно себя впишу в века,
Вверяя книги Университету.
И раз уж удержу щедротам нету,
Я череп мой, пусть он другим не ровня,
Дарю притвору, что в Святой часовне.[98]

А также, рассмотрев, постановлю:

В Шатле пусть адвокаты, прокуроры,[99]
Кого я так беспамятно люблю,
Везде шныряют живенько и споро —
Им завещаю на зиму сандали.
Ещё хочу, чтоб всем сутягам дали
Побольше бы деньжат и барахла,
Чтоб за долги быстрее всё раздали,
И чтобы голодуха к ним пришла.

Ханыгам, всё метущим со стола,

Кто вольно жрёт от пуза до усеру,
Дарю мой календарь: про все дела
Глухой, слепой, кривой на полхайла
Найдут отчёт, по главке на аферу.
А кто горазд вино хлестать не в меру,
Получит пусть задаром, наверняк,
Колбас четыре связки, и мадеру —
Так, чтобы всем хватило, восемь фляг.

Бродягам, что выходят на большак,

Без шляпы, без креста и на босую,
Я завещаю, против передряг,
Мою клюку, а с ней — суму большую.
Рубакам, что орут, кабак штурмуя,
Хоть ни монетки за душою нет,
Гвизармы с тесаками, не тоскуя
Оставить за обеденный билет.[100]

Кормилицам, служаночкам завет:

Дарю мой кий, сгодится где-нибудь,
Поёрзать, распереть иль натянуть.
Моих останков каждый жалкий член
Пусть будет погребён без драк и смут,
Обряд пусть будет пышен и смирен,
А где лежать костям — и так поймут.

Затем, всё то, чем награждён мой труд,

Что наживал по крохам там и тут,
Наследники с роднёй получат впрок,
Богатство пусть с лихвою обретут —
Горшок, две чашки, сколотый сосуд,
Неплаченый процент и сам должок.
Все подвиги, что совершить я смог,
Хронисты, не тая, запечатлели:
Отравы часто подливал чуток
Тому, другому, там и сям, в свой срок —
И то, доход бывает в каждом деле.

Затем, даю одёжи каждый клок,

Мой плащ, и мой казак тесьмой обшитый[101]
Монахам нищим,[102] чей обет столь строг
Что расхватают всё, забыв зарок,
Не кордельеры — значит, кармелиты.
Мои ковры, конечно, не забыты —
Их августинцам я ссужал не раз,
Оставлю бедолагам про запас,
Ещё б лабазничать умней умели —
И то, доход бывает в каждом деле.

Затем, серков откормленных моих[103]

Которые ретиво табунятся
Раздам другим, совсем не жалко их —
Пусть лекари берут себе больших,
Иные — якобинцам поразмяться,
На всех достанет, нечего толкаться,
Ханыгам остальных дарю теперь я —
Наследуют патрону подмастерья.

Большое завещанье завершу,

Пусть каждый знает про своё везенье,
Нежданному поверит барышу:
Четыре бочки полного прощенья,
А также три горшка благословенья —
Немало стоит и спасёт от бед —
Для тех, кто, преисполненный почтенья,
Прослушает мой праведный завет.