Книга жизни [сборник]

Кроме бровей, Серафим Матвеич походил на Серафима Матвеича-старшего улыбкой, манерой говорить – прерывая речь на полуслове – и многими, многими другими мелочами, которые видны только близким, желающим это сходство найти и живущим бок о бок в четырехкомнатной квартире. Кстати, квартиру получили с помощью Серафима Матвеича-старшего, пожелавшего, чтобы Серафим Матвеич имел отдельную комнату. У старшего в детстве тоже была отдельная комната: «Сколько там возникало, казалось бы, несбыточных планов, сколько романтических мечтаний посещало».

Так и рос Серафим Матвеич, опекаемый не только родителями, но и Серафимом Матвеичем-старшим.

Но как ни заботились родители о здоровье Серафима Матвеича, все же не уберегли от заболевания корью. Болел Серафим Матвеич сильно, а когда выздоровел, то первое, что он услышал от обрадованных родителей – это успокаивающее сообщение, успокаивающее, конечно, для родителей: оказывается, Серафим Матвеич-старший тоже в детстве переболел корью.

Слово «старший», повторяюсь, я добавил сам, чтобы не было кривотолков, так как эту историю, кроме меня, знает еще много людей, и в их рассказах слово «старший», может и отсутствовать.

Кроме заболевания корью, ничего особенного, запоминающегося с Серафимом Матвеичем в детстве не произошло. В школе учился средне, но легко. Правда, плохо давался иностранный, но родителей данный факт не огорчал – у Серафима Матвеича-старшего с иностранным в школе тоже были нелады.

Шли годы, Серафим Матвеич-старший медленно, но верно поднимался по служебной лестнице, и так же медленно, ни догоняя, ни отставая, словно соединенный невидимой нитью, поднимался вслед за ним и родитель Серафима Матвеича. Но самого Серафима Матвеича не интересовали пока успехи отца на работе, он страстно увлекался футболом «как в детстве Серафим Матвеич», и вскоре его команда стала чемпионом города среди школьников. Как и предсказывали родители – ведь его старший тезка тоже когда-то был чемпионом города по футболу. А так как чемпионство оказалось заранее предрешенным, то родители встретили данное известие буднично, без всякой радости за сына. Что и послужило началом прозрения, просыпания Серафима Матвеича, началом осознания своего «я».

Конечно, и раньше все плохое и хорошее, что совершал Серафим Матвеич в жизни, как-то блекло, нейтрализовалось – вместо сурового наказания или похвалы он часто слышал лишь спокойно-умильное или спокойно-равнодушное: «Ну прямо как Серафим Матвеич». Но до этого случая он как-то не особо обращал внимание на такое равнодушие, иногда даже радовался, когда удавалось уйти от казалось бы неминуемого наказания. Но то, что родители не заметили его чемпионство, так обидело Серафима Матвеича, что он заперся в своей комнате и там, строя от обиды планы отмщения, вдруг неожиданно подумал, что живет на белом свете не своей жизнью, а жизнью Серафима Матвеича-старшего, то есть просто повторяет его жизнь. Мысль эта возникла вместе с другими доводами, которые рождались в голове Серафима Матвеича в заочном споре с родителями и должны были смутить их, обвинить в равнодушии. Но смутила, поразила его самого, да что поразила – ужаснула! Это что же получается? Он так, год за годом, будет повторять жизнь начальника своего родителя – этого напыщенного самодовольного толстяка. Но он не хочет. Он, Серафим Матвеич Кутиков, желает жить своей жизнью, желает, чтобы родители наказывали его, если он виноват, и радовались победам. Его победам! И чтобы все, даже мельчайшие поступки, являлись не дублированием чьей-то жизни, а были свойством движения его неповторимости.

Долго искал Серафим Матвеич причину столь ужасного для него открытия и в конце концов, кажется, догадался. Все, наверное, из-за того, что родители буквально поклоняются Серафиму Матвеичу-старшему и создают сыну, то есть ему, такие условия, которые невольно заставляют его вести себя, поступать так, как когда-то в подобной ситуации поступал его старший тезка. И если ничего не предпринять, если оставить все как есть, то он и в самом деле так до самой смерти и не поживет своей жизнью, не узнает, кем он смог бы стать, не узнает, какова же должна быть его собственная жизнь. Ну нет, сегодня же он положит этому предел. Нужно просто убежать из дому. Наверняка, самодовольному начальнику отца такая идея не могла прийти в голову. Из бродяг начальники не получаются. А он будет бродягой, будет скитаться по стране с геологами, охотниками, оленеводами. А еще можно устроиться матросом на теплоход. И плевать, что учебный год еще не закончился.