Книги Яакововы

пишет львовскому епископу Лубеньскому, сенатору

 

Катаржина никуда не выходит без Агнешки, и всякий знает то, что без Агнешки ничего освятиться не может. В последнее время сам каштелян договаривается с супругой через Агнешку. Агнешка сербьезна и молчалива. Ходячий секрет – говорит о ней каштелян, орлеанская дева. Но в ее компании его супруга как-то делается мягче, затупляется острие ее ехидства, которое столь часто нацеливалось в мужа. Сейчас они втроем ужинают, и – следует признать – с тех пор, как Агнешка занялась еще и распоряжением по кухне, блюда сделались более вкусными. Они даже спят вдвоем в одной комнате. Пускай им будет, бабам.

Сейчас Агнешка расплетает перед зеркалом волосы своей госпожи и приятельницы, чтобы расчесать их перед сном и вновь заплести в косы.

- Я теряю волосы, - говорит каштелянша Коссаковская. – Уже почти лысая.

- Да что ты, милостивая госпожа рассказываешь; всегда у тебя такие были, редкие но крепкие.

- Да нет же, я уже почти лысая. Не будь дуррой и не обманывай меня… Тоже мне, большое дело, волосы! Все рано я ношу чепец.

Агнешка терпеливо расчесывает тонкие волосы волосяной щеткой. Коссаковская закрывает3глаза.

Потом неожиданно вздрагивает, так что Агнешка замирает с рукой над ее головой.

- Еще одно письмо, дорогуша, - говорит Коссаковская. – Я забыла.

- О не, моя госпожа. На сегодня вся работа закончена, - отвечает Агнешка, возвращаясь к расчесыванию.

Тогда Коссаковская хватает ее за талию и садит себе на колени. Смеющаяся девушка не сопротивляется. Каштелянша целует ее в шею.

- Одно малюсенькое письмецо тому вечно печальному и надутому епископу.

- Ладно, только с кровати и с бульоном.

- Ты, лиса малая, знаешь об этом? – говорит Катаржина, гладит Агнешку между лопаток, словно пса, и выпускает из объятий.

А потом, сидя в кровати, опираясь на огромных подушках, почти невидимая из-под рюшей чепца, она цитирует:

 

Возвратившись в Подолию, спешу напомнить ксёндзу епископу и горячо поздравить Его, от всего сердца, выразить почтение с принятием епископства после того ужасного несчастья, которое случилось с предшественником Вашего Святейшества, упокой Боже его душу, Миколаем Дембовским.

Одновременно от всего сердца желаю рекомендовать ксёндзу епископу дальнего родственника моего супруга, некоего Антония Коссаковского, который после многих лет вернулся из дальних скитаний в объятия Речи Посполитой и сейчас прибыл ко мне с петицией о том, чтобы я, как родственница, замолвила за него словечко. Этот Коссаковский обладает большим талантом во всяческих восточных языках, в особенности же – в еврейском. Думаю, что уважаемое внимание ксёндза епископа уже обратилось к тем иудейским бедолагам, которые, словно слепцы, ищут истинную веру и на ощупь идут к единственному свету христианской религии, о чем я слышала, здесь, в Каменце, об этом все рассказывают. На удалось выпросить у короля подкрепление для этих пуритан, и я всем сердцем стою за ними, в том числе, и по той причине, что давно уже гляжу на них, детей Моисеевых, и вижу их тяжкую здесь жизнь, в которой они и сами вроде как виноваты, судорожно держась за свои еврейские предрассудки. Буду невообразимо благодарна за какое-нибудь словечко, хотя и не желаю Вашему Святейшеству надоедать и доставлять беспокойство.