Книги Яакововы

Хана очень доверчива. Всякий вечер она доверчиво, перед тем, как отправиться спать, читает Криат шма аль ха-мита, чтобы уберечься от недобрых предчувствий, кошмаров и злых духов, способных угрожать ей теперь, тем более, теперь, коглда она ослабела после родов, ей и детям. К четырем ангелам она обращается словно к милм, дружелюбно настроенным соседям, чтобы те приглядели за домом, когда сама она будет спать. Мысли как-то улетучиваются на половине слова, призываемые ангелы делаются телесными, хотя Хана старается их и не представлять. Их фигуры вытягиваются, дрожат будто огоньки свечей, и перед тем, как провалиться в глубины сна, Хана с изумлением видит, что они похожи на ножи, вилки и ложки, на те самые о которых ей рассказывал Яаков: на серебряные и позолоченные. Они стоят над нею не то на страже, не то с готовностью порезать ее на кусочки и съесть.

 

                                                                  18

О том, как Ивань, маленькое поселение

над Днестром, становится республикой

 

Ивань лежит неподалеку от разлома, по дну которого течет Днестр. Деревня расположилась на надднестрянском плоскогорье так, что похожа на блюдо, поставленное на столе в опасной близости к его краю. Одно неосторожное движение, и она полетит вниз.

Посредине деревни течет речка, каждые несколько десятков шагов перегороженная примитивными дамбами, в результате чего образуются маленькие пруды и разливы – когда-то здесь разводили гусей и уток. После них остались белые перышки, потому что после последней заразы село опустело. Только лишь с августа, по причине денег Шоров и благодаря милостивому согласию епископа, поскольку село располагается на его землях, здесь поселяются правоверные. С момента выдачи королевской охранной грамоты, в Ивань тянутся люди на возах и пешком: с юга, из Турции, и с севера, из подольских деревушек. В большинстве своем, это те же самые, которые, будучи изгнанными из Польши, кочевали на границе, когда им, в конце концов, удалось вернуться домой, оказалось, что дома-то и нет. Весь их труд достался кому-то другому, дома были ограблены, туда въехали какие-то люди, и права собственности приходилось доказывать силой или через суд. Некоторые потеряли все, в особенности, те, что жили торговлей, имели лавки и много товаров. Теперь у них ничего нет. Точно так, как Шлёмо из Надворной и его жена, Виттель. У них в Надворной и Копычинцах были мастерские, где делали перины. Всю зиму женщины приходили и драли перо; Виттель все это организовала, потому что по натуре она быстрая и понимающая. Потом шили теплые одеяла, их заказывали дворцы и господские имения, такие эти одеяла были хорошими, пух легкий, пахучий, наперники же были из розовой турецкой камки в красивые узоры. Но по причине всех волнений все пропало. Перо ветер развеял по всей Подолии, дорогую ткань затоптали или разворовали, крыша дома сгорела, так что здание совершенно не пригодно для проживания.

Из зимней смеси белизны и черноты проявляются маленькие домики, крытые речным тростником. Дорога вьется между ними, спускаясь на неровные, выбоистые дворики, на которых завершают жизнь брошенные плуги, грабли, черепки горшков.

Теперь здесь управляет Осман из Черновцов, это он приказал выставить стражу при въезде в село, чтобы сюда не приваландался какой-нибудь чужак. Иногда телеги блокируют въезд, лошади протаптывают ямы з замороженной земле.

Как только кто въезжает в село, в первую очередь он идет к Осману и оставляет там все деньги и ценные вещи. Осман является интендантом, у него имеется запираемый на ключ черный сундук, в нем он держит совместное имущество. Его жена, Хава, старшая сестра Яакова, распоряжается дарами от правоверных всей Подолии и Туретчины – сюда входит одежда, сапоги, орудия труда, горшки, стекло, даже игрушки для детей. Это она по вечерам направляет мужчин на работы последующего дня. Эти поедут на телеге к крестьянам за луком, эти вот – за капустой…

У общины имеются свои коровы и сотня кур. Их купили только что, теперь слышно, как строят курятники – сбивают деревянные насесты. За домами красивые садики, только пока что в них мало чего есть, потому что сюда они пришли слишком поздно, в августе. На крыши карабкается виноградная лоза - одичавшая и не подрезаемая, кисти были мелкими и сладкими. Собрали немного тыкв. Еще было множество слив: мелких, темных и сладких, яблони гнулись от яблок. Сейчас, после заморозков, все посерело, и именно сейчас происходит зимний театр гниения.