Книги Якова

С самого утра 19 февраля Хана, одетая в праздничное платье, ждет, словно ее собираются бросить на съедение дракону. Но это вторник, обычный день, холодный и скучный. Прислуга хлопочет по дому, девушки растапливают кафельные плиты, хихикают и перекликаются. Звякают железные дверцы. Холод влажный и липкий, неприятно пахнет пеплом. Авача хнычет, у нее, похоже, поднялась температура, девочка чувствует беспокойство матери, следит за ней глазами, держа в руках деревянную куклу, которую то раздевает, то одевает. Кукла, подаренная на Рождество, сидит на кровати, Авача к ней почти не прикасается.

Хана смотрит в окно; вот подъезжает карета каштеляна, кремовая, с гербом Потоцких на дверцах, та, что так нравится Аваче, – в ней девочка готова ехать куда угодно. Хана отводит глаза. Растирает плечи, потому что у красивого платья, подаренного Коссаковской на крестины, рукава из тонкого газа. Ищет в сундуке теплую турецкую шаль темно-красного цвета и кутается в нее. Шаль пахнет домом в Джурджу – сухой, потрескавшейся на солнце древесиной и изюмом. Глаза Ханы моментально застилают слезы, она резко отворачивается от дочери, чтобы та не видела, как мать плачет. Сейчас за ней придут девушки, принесут пальто, надо будет спуститься вниз. Поэтому Хана поспешно молится: «Дио мио Барухия, Господь наш, Пресвятая Дева Мария…» Она сама не знает, о чем просить. Что наказал ей отец? Хана припоминает непонятные слова, одно за другим. Сердце бьется быстро-быстро, и она понимает, что должна немедленно что-то сделать.

Когда дверь открывается, Хана теряет сознание и падает на пол, из носа идет кровь. Девушки с криком подбегают к ней и пытаются привести в чувство.

Итак, молитва услышана. Крещение придется отложить.

V. Книга Металла и Серы

Ris 530. Ksiega Metalu i Siarki_kadr

24

Мессианский механизм, как он действует

Преимущество состояния, в котором оказалась Ента, состоит также и в том, что теперь она понимает, как действует мессианский механизм. Ента видит мир сверху, темный, испещренный лишь крошечными искрами света – это отдельные дома. Гаснущее в западном небе зарево подчеркивает мир красной полосой. Вьется темная дорога, рядом с ней посверкивает сталью река. По дороге движется экипаж, маленькая точка, почти невидимая, глухое постукивание волнами расходится в темном, густом воздухе: экипаж минует деревянный мост, а за ним – мельницу. Так вот, мессианский механизм напоминает эту мельницу, стоящую у реки. Темная вода вращает большие мельничные колеса размеренно, невзирая на погоду, медленно и ритмично. Такое ощущение, что человек при колесе совершенно не нужен, его движения случайны и хаотичны. Люди мечутся, механизм действует. Движение колес передается каменным жерновам, которые мелют зерно. Все, что туда попадет, будет растерто в пыль.

Вот и выход из рабства требует трагических жертв. А сам Мессия должен спуститься ниже всех, к тем бесстрастным механизмам мира, где заключены в темницу рассеянные во мраке искры святости. Там, где тьма сильнее всего и унижение сильнее всего. Мессия будет собирать искры света, поэтому куда бы он ни пошел – оставит после себя еще бóльшую тьму. Бог низверг его с высот в унижение, в бездну мира, где могущественные змеи станут насмехаться над ним, язвительно вопрошая: «Где же теперь твой Бог? Что с ним случилось? Отчего же он не спешит тебе на помощь, бедняжка?» Мессия должен оставаться глухим к этим подлым насмешкам, наступать на змей, совершать самые дурные поступки, забывать, кто он такой, стать простаком и дураком, принять все ложные религии, креститься и надеть тюрбан. Он должен отменить все запреты и уничтожить все заповеди.

Отец Енты, собственными глазами видевший Первого, то есть Шабтая, принес Мессию на своих губах в дом и передал любимой дочери. Мессия – нечто большее, чем просто фигура и человек, это то, что течет в твоей крови и живет в твоем дыхании, это самая дорогая и драгоценная человеческая мысль: что спасение есть. И поэтому нужно взращивать его, словно прихотливейшее из растений, лелеять, поливать слезами, днем выставлять на солнце, а ночью прятать в теплой комнате.

О том, как февральской ночью 1760 года Яков прибывает в Ченстохову

Они въезжают в город по варшавскому тракту. Колеса экипажа стучат по скользким булыжникам. Шестеро вооруженных всадников вынуждены выехать вперед и держаться узкой дороги, чтобы не увязнуть в размокшей грязи. Начинает темнеть, и остатки красок сползают в темноту, белизна мутнеет и сереет, серое делается черным, черное исчезает в бездне, открывающейся человеческому взору. Она повсюду, под каждой вещью, какие только есть в мире.