Книги Якова

Потом все потихоньку обсуждают, пошутил ли Господин или сделал это в знак искреннего уважения к Петру Яковскому, которого когда-то звали Нахман из Буска.

Повседневная жизнь в тюрьме и о детях в коробке

Вайгеле, жена Нахмана, ныне Зофья Яковская, часто выходит за городскую заставу в лес и ищет там липовую ветку потолще; она должна быть свежей, еще полной соков. Никто не знает, по какому принципу она выбирает ту или иную. Только она сама. Вайгеле приносит ветку домой, на Велюнское предместье, где Яковские снимают комнату, и усаживается с ней за домом, чтобы никто не видел. Берет острый ножик и начинает вырезать из дерева маленькую человеческую фигурку. Когда уже становятся видны руки, шея и голова, Вайгеле не может удержать слезы, рыдание вырывается из нее, словно спазм, словно мокрота, которую нужно выплюнуть. Заплаканная, она рисует глаза, всегда закрытые, крошечный ротик, одевает деревянную куколку в маленькие одежки мертвого ребенка и прячет под скамейку. Она приходит сюда и играет, словно маленькая девочка. Прижимает к себе, прикладывает к груди, что-то нашептывает, наконец успокаивается от этой игры – знак, что Бог сжалился и унял боль. Затем она кладет куклу в специальную коробку, которую прячет на чердаке, там уже лежат другие. Их набралось четыре штуки: поменьше и побольше. Про двух Нахман даже не знал, что они были зачаты. Дети выскочили из нее слишком рано, слишком маленькие, во время его отъезда. Вайгеле ничего не сказала мужу. Завернула в кусок холстины и похоронила в лесу.

Когда они ложатся спать, Вайгеле всхлипывает, уткнувшись в подушку. Поворачивается лицом к Нахману, кладет его руку на свою обнаженную грудь:

– Спи со мной.

Нахман покашливает и гладит ее по голове:

– Не бойся. Он даст тебе силу и здоровье и позволит твоему телу забеременеть.

– Я боюсь его.

– О чем ты говоришь? Разве ты не видишь, что мы все озарены светом, не видишь, как изменились лица, как похорошели? А этот свет над Яковом? Разве ты не видишь? Зеленое свечение. Мы теперь избранники Божьи. Бог в нас, а в ком Бог, для того обычные законы не писаны.

– Так грибы светятся ночью, – говорит Вайгеле. – Свет в грибе, от сырости, от темноты…

– Что ты такое говоришь, Вайгеле?

Вайгеле плачет. Нахман-Яковский гладит ее по спине, и в конце концов Вайгеле соглашается.

Яков велит Нахману остаться. Сам ложится на Вайгеле, прямой, как палка, со стоном делает свое дело, на женщину вообще не смотрит. В самом конце Вайгеле глубоко вздыхает.

Каждый вечер они собираются в офицерской комнате, и Яков рассказывает свои байки – так, как было когда-то в Иванье. Нередко указывает на кого-то из них и начинает свое повествование с его истории. Сегодня вечером это Вайгеле, жена Нахмана. Он велит ей сесть рядом и кладет руку на плечо. Вайгеле бледная и осунувшаяся.

– Смерть ребенка доказывает, что нет доброго Бога, – говорит Яков. – Ибо как может быть, чтобы он существовал, если он разрушает самое дорогое: чью-то жизнь. Какая ему, Богу, выгода – убивать нас? Может, он нас боится?

Люди взволнованы такой постановкой вопроса. Перешептываются.

– Там, куда мы идем, не будет законов, потому что они порождены смертью, а мы соединены с жизнью. Злая сила, создавшая космос, может быть очищена только Девой. Женщина преодолеет эту силу, потому что обладает силой.

Вдруг Вайгеле снова начинает плакать, и спустя мгновение к ней присоединяется старая Павловская, и другие тоже всхлипывают. У мужчин тоже блестят глаза. Яков меняет тон:

– Но миры, созданные добрым Богом, существуют, просто они сокрыты от людей. Лишь правоверные могут найти к ним путь, потому что это совсем недалеко. Нужно только знать, как туда добраться. Я вам скажу: путь к ним ведет через Ольштынские пещеры под Ченстоховой. Там вход. Там – Пещера Махпела[186], там – центр мира.

Ris 586. Czestochowa. Podziemia

Яков рисует перед ними величественную картину: все пещеры мира соединены между собой и там, где они соединяются, время течет иначе. Поэтому, если кто-нибудь заснет в такой пещере, а через некоторое время захочет вернуться в свою деревню, где оставил родных, то окажется, что родители умерли, жена – дряхлая старуха, а дети – старики.

Они кивают, эти истории им хорошо известны.

– Пещера под Ченстоховой тоже связана с пещерой в Королёвке, а та, в свою очередь, – с пещерой, где покоятся Авраам и Праотцы.

Слышится вздох. Вот, оказывается, как обстоит дело, одно связано с другим, все со всем.

– А кто-нибудь знает расположение этих пещер? – с надеждой спрашивает Марианна Павловская.

Разумеется, Яков знает. Он знает, куда и в какой момент свернуть, чтобы попасть в Королёвку или в другой мир, тот, где находятся все мыслимые сокровища и кареты, нагруженные золотом, ждут того, кто захочет их взять.