Книги Якова

Последняя аудиенция у императора

Пускать кровь Господину научилась Звежховская и теперь делает это очень ловко. Кровь стекает в чашу, ее много. После этой процедуры Господин слабеет, покачивается. Бледнеет. Очень хорошо. Он должен выглядеть достаточно слабым.

Карета уже ждет; она не такая щегольская и богатая, как та, в которой они в свое время ездили в Шёнбрунн. Обычный экипаж, запряженный парой лошадей, скромный и не бросающийся в глаза. В него усаживаются трое: Яков, Эва и сопровождающая ее Ануся Павловская – у нее прекрасные манеры и она отлично говорит по-французски.

Иосиф проводит лето в Лаксенбурге с неотступно следующими за ним дамами, которые славятся красотой и умом. Их прекрасные шляпы плывут рядом, словно воздушные медузы, готовые защищать подступы к императору. Под ними – две сестры Лихтенштейн, графиня Леопольдина Каунитц и графиня Кински, с которой у Иосифа якобы роман.

Эва не хотела ехать, отец заставил. Теперь она сидит, надувшись, смотрит в окно. Май 1786 года, мир расцветает, окружающие Брюнн холмы кажутся мягкими и сочными от зелени. Весна в этом году ранняя, так что сирень уже давно отцвела, теперь цветут жасмин и пухлые пионы, всюду ощущается сладкий, радостный цветочный аромат. Отец постанывает, после кровопускания он и в самом деле ощущает слабость. Черты лица заострились, как тогда, после кровотечения. Выглядит Яков плохо.

Сначала их заставляют долго ждать – прежде такое и представить себе было невозможно. В окно они видят группы прогуливающихся по парку людей, яркие пятна дамских зонтиков, пышную зелень подстриженных газонов. Ждут около двух часов, не разговаривая друг с другом, в полной тишине, только один раз кто-то заглядывает к ним и предлагает воды.

Потом раздаются веселые голоса и поспешные шаги, дверь распахивается – входит император. На нем легкая летняя одежда, совсем не французская, а словно бы крестьянская. Расстегнутая у ворота рубаха открывает худую шею и подчеркивает выступающую габсбургскую челюсть. Иосиф без парика – редкие волосы растрепаны; он выглядит моложе. Следом входят две дамы, смеющиеся, элегантные пастушки, еще слышатся отголоски недавних шуток.

Гости встают. Яков покачивается, и Ануся бросается к нему, чтобы поддержать. Эва стоит как загипнотизированная и смотрит на императора.

Двое мужчин в окружении женщин мгновение меряются взглядами. Яков низко кланяется. Платья Эвы и Ануси вянут в реверансах.

– Кто ж это предстал пред моими очами? – говорит император и садится, вытягивая длинные ноги.

– Ваше Императорское Величество… – начинает Яков слабым голосом.

– Я ознакомился с вашим делом, – отзывается император, и тут же входит секретарь с документами. Подает лист бумаги и указывает на нужные пункты, которые император лишь мельком проглядывает. – Честные долги должны быть уплачены. Со многими ничего нельзя поделать. Другие можно отсрочить. Наша помощь заключается в том, что мы указали, какие долги справедливы, а какие – нет. Там вас надули, их вы выплачивать не обязаны, поскольку претензии необоснованны. Это все, что мы можем для вас сделать. Советую быть внимательнее. Двор распустить, долги заплатить – вот мой совет.

– Ваше Величество… – начинает Яков, но умолкает, а затем добавляет: – Нельзя ли наедине?

Император нетерпеливо машет рукой, женщины выходят. В соседней комнате присаживаются за изящный столик, графиня Кински приказывает подать оршад[209]. Его еще не успели принести, а за дверью уже слышится раздраженный голос императора.

Эва набирается храбрости и дрожащим голосом, опустив глаза, говорит, словно желая заглушить тот голос, разгневанный:

– Мы просим о помощи не только ради нас самих, но и ради всего города. Без нас Брюнн опустеет, купцы уже жалуются на низкие доходы после того, как нам пришлось отослать часть нашей братии.

– Я сочувствую жителям Брюнна, что они потеряют таких гостей, как вы, – любезно отвечает графиня Кински. Она красивая, по типу напоминает Эву: невысокая, с большими темными глазами и густыми черными волосами.

– Если бы вы, княгиня, изволили заступиться за нас… – начинает Эва, челюсти сжаты, слова протискиваются с трудом.

– Вы переоцениваете мое влияние на императора. Наше дело – удовольствия, высокие материи.

Воцаряется тишина, враждебная, неприятная. Эва чувствует, что она вся мокрая. Под мышками на шелке появляются пятна пота, и это вконец лишает ее уверенности в себе. Ей хочется плакать. Внезапно дверь открывается, женщины встают. Император выходит первым, на дам не смотрит, за ним следует секретарь.

– Мне очень жаль, – просто говорит графиня Кински и уходит вслед за императором. Когда они исчезают, Эва выдыхает и вдруг чувствует себя легкой, словно листок бумаги.

Томас фон Шёнфельд и его игры

Они возвращаются молча, за всю дорогу не проронив ни слова. Вечером Яков не спускается в общую комнату. С ним, как обычно, Звежховская. На ужин Яков велит подать себе только два крутых яйца, больше ничего.