Книги о семье

ДЖАННОЦЦО. Да нет, дорогой Лионардо, скорее для того, чтобы в любое время проверять их без свидетелей; будьте уверены, дети мои, что неразумно вести такой образ жизни, при котором всей семье известно о каждом нашем шаге, знайте, что проще оградить себя от немногих, чем от всех. То, о чем известно немногим, сберечь легче, и потерянное легче вернуть себе, если оно досталось немногим, поэтому, наряду с прочими причинами, я всегда предпочитал менее опасным хранить все свои ценности в самом тайном и недоступном месте, вдали от взглядов и прикосновений толпы. Мне всегда хотелось, чтобы они были застрахованы от огня и от всех возможных неприятностей, находясь там, где я могу уединиться сам или с тем, кого приглашу, и получить удовольствие, осматривая и проверяя их, а не там, где любой желающий сможет узнать обо мне больше, чем нужно. А самое подходящее для этого место – моя спальня, но, как я уже сказал, ничто из моих драгоценностей не осталось скрытым для жены. Я открыл перед ней все свои сокровища, все объяснил и показал. Только книги и записи, как свои, так и моих предков я поместил под замком таким образом, что жена ни тогда, ни потом не могла их не только прочитать, но и увидеть. Записи я держал не в рукавах одежды, а взаперти и расставленными в строгом порядке в своем кабинете, как некий священный предмет, и никогда не позволял моей супруге входить туда даже вместе со мной, и еще требовал, чтобы, случайно наткнувшись на какую-то мою запись, она сразу мне ее отдала. И дабы отбить у нее всякую охоту когда-либо заглядывать в мои писания и вникать в мои тайные дела, я очень часто при ней бранил тех дерзких и самонадеянных женщин, которые слишком сильно стараются разузнать о делах своего мужа и других мужчин вне дома. Я все время напоминал ей справедливые слова мессера Чиприано Альберти, человека мудрого и достойного, обращенные к жене его близкого друга, которая проявляла чрезмерное любопытство и задавала слишком много вопросов о том, где и с кем ночевал ее муж. Чтобы предостеречь ее в меру своей возможности и даже, вероятно, дружеского долга, он сказал ей: «Ради твоего же блага, милая моя, советую тебе больше вникать в дела домашние, а не посторонние, и хочу по-братски напомнить тебе мудрое речение, что женщины, часто шпионящие за своими мужьями, скорее всего, слишком от них зависят, и выказывают таким поведением желание больше узнать, насколько чужим известны их нравы, чем осведомиться о чужих делах. Суди сама, что для порядочной женщины хуже». Так говорил мессер Чиприано; и я подобным же образом наставлял мою жену и старался, чтобы она, во-первых, не могла, а во-вторых, не стремилась быть посвященной в мои секреты больше, чем я сам того пожелаю; и я никогда не делился ими ни с женой, ни с другими женщинами. Я совершенно не одобряю тех мужей, которые советуются с женами и не умеют хранить свои секреты в тайне. Они безумцы, если рассчитывают встретить в женском уме подлинное благоразумие и здравое суждение; истинные безумцы, если полагают, что жена может быть более стойкой и лучше держать язык за зубами, чем сам муж. О, глупцы, разве вы, болтая с женой, забываете, что женщины способны на что угодно, но только не помалкивать? Поэтому я всегда старался скрывать свои секреты от женщин, и хотя нахожу свою жену самой ласковой, сдержанной и скромной из всех, почел за лучшее, чтобы она не могла принести мне вреда даже невольно.

ЛИОНАРДО. Великолепный совет! Если ваша жена не узнала от вас ни одной вашей тайны, вы не менее благоразумны, чем удачливы.

ДЖАННОЦЦО. Такого никогда не было, дорогой Лионардо, и вот почему: сперва, поскольку она была очень скромна, у нее не было заметно намерения знать больше, чем следует, и я видел, что она вела разговор только о хозяйстве, о повседневных делах и о детях, причем я охотно с ней беседовал, дабы она скорее со всем познакомилась и, говоря со мной и отвечая на мои вопросы, научилась справляться со своими делами, а еще затем, чтобы у нее не появилось охоты вступать в рассуждения о более важных и приватных делах. Я поступил так: свои записи и секреты я тщательно скрывал от нее, а все прочее еще тогда и впоследствии я решил предоставить жене и полностью положиться на нее во всех менее важных вещах, чтобы самому об этом не думать. Когда моя жена увидела и узнала, где место для каждой вещи, я сказал ей: «Дорогая жена, ты должна заботиться не меньше меня о том, чтобы дорогие и приятные нам предметы были в целости и сохранности, и о том, чтобы нам всего хватало и мы обо всем успевали вовремя подумать. Ты видела все наше имущество, которое, слава Богу, достаточно для нас с избытком: если мы сумеем сохранить его, оно послужит и тебе, и мне, и нашим детям. Поэтому, дорогая жена, ты должна быть столь же прилежной и заботливой, как я».

ЛИОНАРДО. И что же вам ответила ваша супруга?