Книги о семье

ДЖАННОЦЦО. Кто же, будучи в здравом уме, с ними не согласится? Более того, чтобы она скорее мне поверила, я заговорил о своей соседке, во рту у которой оставалось мало зубов, да и те все изъедены, глаза у нее были всегда воспаленные и ввалившиеся, кожа на лице дряблая и пепельно-серая; все тело болезненное и неопрятное; только серебристые волосы сохранили некоторую привлекательность. Я спросил жену, хочет ли она быть блондинкой и походить на нее? «Конечно, нет!», – ответила она. «Почему же?», – говорю я, «Она кажется тебе старой? Сколько ей лет, по-твоему?» Она застенчиво мне ответила, что ей трудно судить, но, наверное, не меньше, чем кормилице ее матери. Тогда я ей поклялся, что она и на два года не старше меня, то есть ней не исполнилось тридцати двух лет, но прихорашивающие снадобья придали ей такой изношенный вид, почему она и выглядит не по годам старой. Увидев, что жену это чрезвычайно удивило, я привел ей в пример всех наших девушек из рода Альберти, моих двоюродных сестер и прочих. «Смотри, женушка», – сказал я, «какие живые и свежие все наши девицы, и все потому, что они мажутся только водой. Так и ты поступай, дорогая жена. Тебе не нужно белить и штукатурить лицо, чтобы выглядеть передо мной красивее, потому что ты и так, по-моему, бела и румяна, и для тебя достаточно быть опрятной и умывать лицо простой водой, как все в нашей семье. К тому же, дорогая супруга, твоя красота предназначена только для меня, и знай, что меня не обрадует, если ты захочешь ввести меня в заблуждение, пририсовав то, чего у тебя нет. Впрочем, ты меня бы и не обманула, потому что я вижу тебя постоянно и помню, как ты выглядишь без прикрас. Подумай сама, дороже ли тебе кто-то из посторонних, чем твой муж. Но имей в виду, жена, что та, кто больше старается понравиться посторонним, чем, как ей подобало бы, домашним, та лишь свидетельствует о предпочтении, отдаваемом ею чужим перед мужем».

ЛИОНАРДО. Мудрые слова. Но прислушалась ли она к ним?

ДЖАННОЦЦО. На свадьбах иногда мне казалось, что ее румянец сильнее обычного, то ли потому, что она смущалась на людях, то ли из-за того, что ее разогревали танцы; но дома такого не бывало, разве что однажды, когда на Пасху мы ждали друзей с женами, которых я пригласил на ужин. Тогда моя супруга с Божьей помощью нарумянилась и встречала, довольная собой, каждого из гостей, старалась попасться каждому на пути и со всеми шутила. Я это заметил.

ЛИОНАРДО. Вас это огорчило?

ДЖАННОЦЦО. Ах, Лионардо, жена никогда не доставляла мне огорчений.

ЛИОНАРДО. Никогда?

ДЖАННОЦЦО. А почему мы должны были дуться друг на друга? Никто из нас не требовал от другого ничего такого, что могло бы его обидеть.

ЛИОНАРДО. Все же я полагаю, что вас задело такое невнимание к вашим просьбам.

ДЖАННОЦЦО. Да, здесь ты прав. Я, однако, ничем не выказал своего недовольства.

ЛИОНАРДО. Вы не пожурили ее?

ДЖАННОЦЦО. Хм, пожалуй, но по-доброму, ведь я, дети мои, всегда старался поучать мягко, чтобы дурное не вошло в привычку, а доброжелательность сохранилась. Запомните это хорошенько. Женщин гораздо легче переубедить с помощью уговоров и доброго отношения, чем какими угодно строгостями и наказаниями. Слуга может стерпеть угрозы, побои и, может быть, не обидится, если ты на него накричишь; но жена станет скорее подчиняться тебе из любви, нежели от страха, как и всякий свободный человек, который охотнее сделает тебе приятное, чем станет услужать. Поэтому следует мягко поправить женину ошибку, что я и сделал.

ЛИОНАРДО. И как же вы ей выговорили?

ДЖАННОЦЦО. Я подождал, пока застану ее в одиночестве, и с улыбкой сказал: «Чем ты так запачкала лицо? Не ударилась ли ты о сковородку? Умойся, пока тебя не подняли насмех. Мать семейства должна быть благонравной и опрятной, если она хочет, чтобы и вся семья научилась быть таковой». Она поняла меня и заплакала. Я дал ей время смыть слезы и заодно румяна. После чего мы никогда не возвращались к этой теме.

ЛИОНАРДО. О благонравнейшая жена! Могу себе представить, что, если она была такой покорной и так одарена скромностью, ваша супруга являла прекрасный пример благонравия и послушания всей семье.