Книжная лавка

— Ну да. Сначала хотели оставить мой натуральный цвет, но режиссер решил, что светлые волосы будут лучше смотреться в кадре, особенно в вечерних и ночных сценах. Это парик.

Ни за что бы не сказал. Впрочем, с париками дело иметь приходилось нечасто. Дядя Джордж после развода некоторое время носил парик, который превратил его из молодящегося типа, распределившего оставшиеся три волосины по всей лысине, в молодящегося типа с непонятным сооружением типа «воронье гнездо» на голове.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать Леа, но она отстраняет меня:

— Извини, мой сладкий. От нежностей придется воздержаться. Меня же только что загримировали.

— Ладно. Нет, ну выглядишь — супер! Такая гламурная! Сейчас будут снимать, как ты руку сломаешь?

— Да. И потом я уже буду смотреться совсем не гламурно. Одного из офицеров убьют, и меня всю искусственной кровью обрызгают. Фу! Терпеть не могу, такая гадость!

— Офицера убьют? В сценарии этого не было.

— Да, сегодня утром сцену переписали. Говорят, драматизма прибавится, рейтинг подрастет…

— И чьей же кровью тебя обрызгивать собираются?

— Джоанн. Это которая играет офицера Тессу Доминикос. Сначала предложили ей сниматься в следующем сезоне, а Джоанн такие условия заломила, что продюсеры решили — легче ее прикончить, и дело с концом. Видел бы ты, как Джоанн обозлилась! Наотрез отказалась в этой сцене сниматься. Придется вместо нее каскадера привлекать. Теперь в офицера Тессу со спины стрелять будут. Увидишь Джоанн — постарайся на глаза ей не попадаться. А лучше беги.

— Спасибо, что предупредила.

Ну и нравы у этих киношников. В других местах просто увольняют, а здесь вдобавок убивают. Причем в твое отсутствие.

— Получается, вместо нее мужчина будет сниматься?

Леа кивает.

— Женщина-каскадер только одна, сейчас в больнице с аппендицитом лежит. Ничего, на компьютере подмонтируют, нормально будет.

На компьютере подмонтируют. Похоже, в наши дни это универсальное решение на все случаи жизни. Жалко, что нельзя «подмонтировать» и вырезать два часа моей жизни, потраченные на просмотр той самой последней неудачной комедии Адама Сэндлера (в свою защиту могу сказать, что фильм выбирал не я).

— Ты чуть-чуть разминулась с Джереми. Только что ко мне подходил.

— Наконец-то вы познакомились! — радуется Леа. — Теперь ты точно знаешь, я его не выдумала!

Молча улыбаюсь. Если бы Леа и вправду выдумала типа с таким характером, я бы не поверил.

— Разговаривал по телефону с какой-то женщиной по имени Джулиэт. Очень оживился.

Леа меняется в лице. Такое ощущение, будто вошел в клетку голодных хищников с огромным куском мяса в руках.

— Джулиэт! Ну и как? Что он говорил?

— Э-э, не очень много. Спрашивал, получила ли она какое-то электронное письмо. Я так понимаю, это касается того проекта, про который ты мне не рассказываешь?

Леа смотрит по сторонам, но неуловимый Джереми скрылся в неизвестном направлении.

— Куда он провалился?..

Тут предупреждают, что снова будут репетировать вспышку. На этот раз все идет как надо, и даже я вовремя отвел глаза. Помощник режиссера объявляет, что к началу съемок наконец-то все готово.

— Пора бежать! — Леа посылает мне воздушный поцелуй. — До встречи!

— Удачно сломать ногу! — кричу вслед я. — То есть руку!

Пытаюсь наблюдать за съемками, но стою слишком далеко, поэтому увидеть удается очень немногое. Вот Леа в сопровождении трех офицеров конной полиции. Все без коней и в штатском, чтобы не привлекать внимание. На одном женский брючный костюм и парик — видимо, тот самый дублер Джоанн. Вот они все вбегают в декорацию переулка. Раздаются крики, загорается уже знакомая и привычная вспышка, и все падают. Потом повторяют то же самое еще три раза. Леа предстоит сняться еще в шести сценах, а мне пора в магазин — сегодня дежурю в вечернюю смену. Попрощавшись, пробираюсь к выходу.

Сегодня кафе «Оле» закрылось, и теперь в знакомых окнах темно. Вчера в обед заходил за последними churros, но они уже закончились, а новых Фермина не пекла. Вечером она летит домой, в Испанию, чтобы открыть новое кафе в родном городке. После разговора в кабинете Эбенезер не сказал мне ни слова, и вообще стал еще нелюдимее обычного. Засел за бумажную работу, избегая общения и с покупателями, и с коллегами. Эбенезер всегда так себя вел, когда Фермина отправлялась в Испанию, и если этот подход ему помогает, кто я, чтобы вмешиваться? Возможно, магазин закроют через пару дней, и тогда влияние личной жизни Эбенезера на трудовую деятельность перестанет меня касаться.

Когда прихожу, Олдос стоит около кассы и разруливает проблему с покупателем. Толстый парень в, как сейчас выражаются, «винтажном» спортивном свитере требует пятидесятипроцентную скидку — на обложке книги о компьютерах едва заметная вмятина. Обычно, если имеют место повреждения, скидываем десять процентов. В особо серьезных случаях — двадцать, но уж никак не пятьдесят. Даже если книга радиоактивная.