Книжные Черви

Шёл четвёртый час их с Остапом похода по магазинам одежды, а «молодой повеса» всё никак не мог выбрать себе наряд. Евгению не нравилось решительно всё: качество ткани, крой, идиотские принты на футболках… но главное, чего он не мог простить моде двадцать первого века, так это то, что перчатки и головные уборы перестали быть обязательной частью костюма.

Остап относился ко всему происходящему уже как-то философски и только время от времени возводил очи горе.

– Мне ничего не нравится, – заключил Евгений. – Уж не знаю, что у вас тут происходило последние двести лет, но оно напрочь убило в людях чувство вкуса. И если в области женских нарядов ещё что-то теплится, то мужская мода просто мертва. Ты слышишь меня? Мер-тва.

Бендер закатил глаза.

– Бери уже хоть что-нибудь, и пойдём отсюдова, эстет недоделанный!.. В противном случае мёртв буду я. – Остап выдержал паузу. – Или ты.

Однако Онегина, который считал своё чувство прекрасного глубоко оскорблённым, было не так-то легко успокоить.

– Нет, ну какого дьявола я должен ходить вот в этом, а?!

Дворянин возмущался так громко, что Остапу стало стыдно за него перед миленькими девушками-консультантами.

– Так, всё. Заседание не продолжается. Лавочка закрывается!

Остап быстро вручил Евгению какие-то первые попавшиеся кеды, заплатил, и они вышли. Великий комбинатор был уверен, что в этот магазин он вернётся ещё не скоро.

Евгений шёл за ним, надувшись, как обиженный ребёнок. Это точно продолжалось бы ещё какое-то время, но вдруг Евгений увидел то, что поразило его взор, словно самый прекрасный летний рассвет. Онегин припал к витрине.

– Что опять? – практически испугался Бендер.

– Сударь, а мы можем зайти сюда? – разом забыв про все свои страдания, пролепетал Евгений.

Остап порядочно офигел от смены настроения своего не очень желанного подопечного, но промолчал. Он понимал, что период адаптации и осознания произошедшего – самый тяжёлый в жизни таких, как они. У самого Бендера возможности нормально приспособиться к новому миру не было. Пусть хоть у кого-то она будет. В конце концов, они все помогали друг другу.

Остап и Евгений зашли в магазин ковбойской одежды. Клетчатые рубашки, широкополые шляпы, всевозможные джинсы, пончо, куртки… Онегин бегал от одного манекена к другому и выглядел смешно и жалко одновременно. Жалко – потому что денег на покупку всего этого у него не было, смешно – потому что вся спесь мгновенно сбилась с него. Сначала Остап хотел подождать, пока его спутник попросит купить ему полмагазина, но потом подумал, что битва с собственной гордыней может занять у Онегина ещё добрых часов восемь, а хотелось уже домой.

– Бери, что хочешь, и поехали, – великодушно разрешил он.

Онегин, не веря своему счастью, схватил разом столько вещей, сколько смог, и скрылся в примерочной. Девушка-продавщица, с интересом наблюдавшая за всем происходящим, посмотрела на Остапа и многозначительно улыбнулась.

– Ой, нет, да вы что, серьёзно?! – взвыл великий комбинатор. – Девушка, не улыбайтесь, я знаю, про что вы подумали, нет! Мы не как из культового фильма! Хотя, какой он «культовый»… Чёрт. Техас. Массовое сознание. Мракобесие. В общем, это не то, о чём вы подумали.

Девушка хихикнула.

Из примерочной вышел довольный Евгений, в рубашке с вышивкой, джинсах, казаках, пончо и широкополой кожаной шляпе.

– А вашему… – продавщица хихикнула, – другу очень идёт такой… эпатажный костюм.

Остап закатил глаза так, что с него можно было делать новый мем, который затмил бы тот, с Робертом Дауни-младшим.

– Вообще-то, так сейчас не ходят, – заметил Остап, окидывая Евгения скептическим взглядом.

– Но я видел! – По глазам Онегина читалось, что он будет биться за пончо до конца, и снять его можно будет только с бездыханного тела дворянина.

– Это был фильм! – попытался возразить Бендер.

– Что?

– Не важно, – отмахнулся Остап. – В конце концов, по этой Москве каких только фриков не ходит… Вот ведь, столько часов моих страданий, и лишь для того, чтобы в итоге сменить шило на мыло… С тем же успехом мог бы в своём ходить… – Впрочем, недовольный бубнёж ничуть не мешал Бендеру прикладывать карту к терминалу. При виде высветившейся суммы у великого комбинатора потемнело в глазах, и он поспешно их закрыл.

Расплатившись, Бендер резко перегнулся через прилавок и страстно поцеловал девушку, чтобы и в мыслях у неё не оставалось ничего из того, что она подумала. Просто потому, что мог.

***

Противно зазвенел звонок домофона. Маргарита грациозно встала с кровати и прошла в прихожую.

– Маргарита Николаевна, к вам пришли, – сообщил из трубки голос консьержа.

– Впустите их.