Книжные хроники Анимант Крамб

Это было глупо и совершенно лишено смысла, но после этого решения я действительно почувствовала себя немного лучше, схватила пирожное и с некоторым удовлетворением выбросила его в мусорное ведро.

Я вышла из западного крыла обратно в читальный зал, где царила абсолютная нормальность. Мужчины сидели за столами, склонившись над книгами, и изучали знания мира. Это было привычное зрелище, и я попыталась сделать глубокий вдох. Я слишком сильно давила на себя, усложняла себе жизнь и уже начала видеть призраков там, где вообще не было никаких причин для беспокойства.

Я как раз рассортировывала возвращенные в первую половину дня книги, когда увидела, что Оскар бежал вниз по лестнице. Вероятно, он был в кабинете Томаса, и я ненадолго задумалась, о чем они говорили.

Но эти размышления не продлились долго, я решительно заставила себя просто продолжить свою работу. Я все равно ничего не могла сделать.

Минуты шли, слишком быстро убегали сквозь пальцы, и мой взгляд снова и снова устремлялся вверх по кольцевому проходу в надежде, что Томас Рид снова выйдет из своего кабинета. Но дверь оставалась закрытой, и я не осмеливалась сама подняться и встретиться с ним. Напряжение, царившее во время нашего последнего разговора, сделало меня неуверенной.

Не прошло много времени, как часы в вестибюле показали половину двенадцатого, и я была против просто уйти на обеденный перерыв. Конечно, я знала, что Элиза ждет меня, но я не могла исчезнуть, пока не увижу Томаса еще раз. Я знала, что после перерыва он уйдет, и нервозность доведет меня до сумасшествия, если наш следующий разговор отложится на завтрашний день.

Я старалась побыстрее выдать студентам книги, немного прибралась, постоянно посматривая на лестницу, ведущую наверх.

Когда почти пробило двенадцать, и моя совесть за то, что я заставляю Элизу ждать так долго, мучила меня все сильнее, я, наконец, увидела его. Томас закрыл дверь своего кабинета, поправил воротник своего пальто и быстрым шагом направился к лестнице.

Это был мой шанс. Я оставила все стоять и лежать на своих местах и бросилась ему навстречу. Но его взгляд не был направлен на меня. Лоб его был испещрен морщинами, рот сжат в узкую полоску, а его мысли, казалось, витали где-то далеко.

Я подошла к нему поближе, подстроилась под его темп и подошла к нему сбоку. Мой живот тут же снова начало покалывать, и я хотела бы, чтобы мы были где-нибудь одни, чтобы могли спокойно поговорить.

Я не знала, что с ним произошло, и вся ситуация между нами казалась настолько напряженной, что требовала разъяснений.

– Мистер Рид, – произнесла я, и он, наконец, обратил на меня свой взгляд. Однако его внимание не было сосредоточено на мне, это я могла видеть в его глазах.

– Позже, Анимант, – довольно сухо откликнулся он, туго заматывая шарф, схватился за дверную ручку и, не сказав больше ни слова, исчез под дождем.

Дверь снова захлопнулась прямо у меня перед носом, и я не могла поверить, что в самом деле он просто так оставил меня стоять здесь. Что с ним случилось? Это было из-за меня? Или из-за того, что я сказала?

Или все это, возможно, даже не имело ко мне никакого отношения, и именно Оскар сообщил ему что-то такое, что настолько отвлекло его? И он не мог сейчас обратить на меня внимания.

Чем бы это ни было, я буду занята до вечера. По крайней мере, в этом я была уверена.

Обед с Элизой прошел мимо меня, и я старалась быть общительной и радостной, что мне давалось с большим трудом. Я даже не смогла потом вспомнить, что вообще ела.

Элиза, к счастью, была слишком занята собственными темами для разговора и рассказала мне о своей новой курсовой работе, книгах, которые я достала для нее, и об идее когда-нибудь принять участие в британской политике в защиту прав женщин.

Я была совершенно права, что она не заметила моего подавленного настроения, и к лучшему, потому что у меня не было никакого желания, чтобы она расспрашивала меня об этом.

Оставшуюся часть дня я мучилась со своей работой, которая сегодня казалась мне такой бессмысленной, и, не найдя ничего срочного после трех часов работы, я решила уединиться в комнате отдыха с книгой об османских войнах, которую начала некоторое время назад.

Я с трудом оставалась сосредоточенной, не особенно много прочитала и, в конце концов, отложила ее, прочитав строку в пятый раз и все еще не поняв, что там было написано. Вздохнув, я выглянула в окно, снова уставилась на дождь и прокляла свое беспокойство.

Как только такое могло произойти? Разве еще вчера я не плавала в блаженстве, которое давало мне осознание того, что я нравилась Томасу Риду?

Но сегодня я уже этого не чувствовала.

Я была уверена, что сегодня утром Томас пытался поцеловать меня. А теперь между нами царила это странная дистанция, какая-то неопределенность, невидимая стена, отделявшая нас друг от друга.

Я ненавидела это чувство, которое доводило меня до обморока.

Когда я не смогла больше просто сидеть и предаваться своим мыслям, которые водоворотом тянули меня все дальше вниз, я снова выпрямилась и бездумно начала бродить по библиотеке в поисках чего-то, чтобы отвлечься.