Книжный мотылек. Гордость (СИ)

— Отчего же? — Я, наконец, смогла оторваться от пасторальной картинки, и теперь старательно разглядывала пирожные в своей тарелке.

— Мисс Дюбо не может не любить балет — Полли Паоло приходится мисс Дюбо тетушкой, — вклинилась в разговор тетя Агата.

Раздалось несколько удивленных возгласов, и на меня снова устремились заинтересованные взгляды. Я только подивилась, откуда виконтесса знает, что за сценическим именем знаменитой танцовщицы Полли Паоло скрывалась наша Полина Сергеевна. А еще, под пристальными мужскими взглядами, у меня окончательно пропал аппетит, и я вручила тарелочку с пирожными Раулю, стоящему ближе всех.

Во втором отделении не было ничего примечательного: я танцевала, говорила о погоде, рассказывала «как мне нравится Веллингтон» и старательно улыбалась. Улыбалась так, что к концу отделения у меня стали болеть щеки и сводило зубы. Меня раздражало все — и бесполезная трата времени, и необходимость улыбаться тогда, когда ничуть не весело, и разговоры ни о чем, и моя дутая популярность, и злые, ненавидящие взгляды, которые, как раз, были вполне натуральными. Это задевало больше всего: я надеялась, что теперь, когда за мной не маячит тень «девочек Лисси», окружающие будут оценивать именно меня, меня саму. А что в итоге? Одна маска сменилась другой. Словно очнувшись ото сна, я смотрела на себя со стороны и никак не могла понять, что же я тут делаю?

В очередной раз возвращаясь к тетушке, я обратила внимание, что она тоже выглядит не лучшим образом.

— Тетушка, что с вами? — Встревожилась я.

— Все в порядке, Милочка, — тетушка похлопала меня по руке. — Немного разболелась голова.

К счастью, дождавшись, когда сладкоголосая оперная дива закончит трагическую арию о несчастной любви, императорская семья в полном составе покинула бальный зал. Я перевела вопросительный взгляд на тетушку, она, чуть заметно, утвердительно прикрыла глаза.

— Прошу, прощения, молодые люди, но мы с мисс Дюбо вынуждены покинуть вас. Мне нездоровится. Увы, с женщинами моего возраста это случается чаще, чем нам бы хотелось.

Будь моя воля, из Веллингтона бы мы уехали тем же вечером. Однако, тетушка вернулась из императорского дворца с ужасной мигренью, поэтому об отъезде не было и речи. Бригита же, в ответ на мое осторожное любопытство, заявила, что мы тронемся в поместье не раньше, чем через неделю. Тетушка, услышав наше тихое перешептывание, подтвердила, что нам всем надо отдохнуть.

— Кроме того, — заметила тетушка, поднимаясь с помощью Честити по лестнице, — заставлять прислугу спешно укладывать чемоданы, пока хозяева отсыпаются — просто некрасиво.

С тоской обозревая после этого разговора свою гардеробную, в которой Прю возилась с моим придворным платьем, я была вынуждена признать правоту их обоих. В этот раз обойтись одним красным чемоданчиком мне бы не удалось.

В своем воображении я в самых мрачных красках представляла процесс перевозки моего гардероба — мне казалось, что понадобится как минимум грузовой флайбус, а если добавить к этому гардероб тетушки…

— Пруденс, неужели ты все это будешь паковать? — С тоской спросила я у камеристки.

— Да не волнуйтесь, мисс Мила, — отозвалась Прю, не отвлекаясь от работы. — Хозяйка распорядилась, чтобы часть платьев от Мадам сразу в поместье отправляли, так что вам будет что надеть, даже если багажный флай запоздает.

— Еще платья? — Я схватилась за голову. — О боже!

Прю недоуменно вскинула на меня голову, но я только махнула ей рукой, и ушла в спальню, чтобы не отвлекать её болтовней.

Звонок Ксаву тоже вышел не очень удачным — братец торопливо уточнил, как прошло представление, и понравился ли мне бал, но на разговор оказался не настроен, и, сообщив, что он очень занят и перезвонит позже, разорвал соединение.

Я взяла было книгу, которую за всей этой подготовкой к представлению так и не смогла дочитать, но и её пришлось отложить в сторону, когда я поняла, что уже несколько минут сижу, глядя между строчек. На Изначальной была глубокая ночь, так что звонить маме не стоило, а звонок Нессе грозил затянуться надолго — мне хотелось обсудить с ней всякие мелочи и подробности, которые так важны во всяком мероприятии. Так и не придумав себе занятия, я отправилась спать. Вот так просто и безыскусно закончился этот, бесспорно важный для любой мейферской девушки, день.

На следующий день, спустившись к завтраку, я безо всякого удивления обнаружила за столом еще и баронессу Фредерику, бабушку Рауля.

— Милочка, прошу, без церемоний, — махнула та рукой, не дожидаясь пока я изображу книксен. — Церемонии до завтрака, право, могут испортить не только аппетит, но и весь день.

Я устроилась за столом, и вопросительно посмотрела на этих двоих заговорщиц.

— Фике приехала узнать подробности, — пояснила тетушка, намазывая тост маслом.