Книжный мотылек. Предубеждение (СИ)

Дорогой, вернее тропинкой связывающей оба поместья, судя по её внешнему виду, пользовались не слишком часто. Тетушки, сначала устремившиеся вперед так, что и я и мистер Файн едва поспевали за ними, углубились в воспоминания, и постепенно все замедляли шаг, пока, наконец, не оказались где-то позади. Об их присутствии свидетельствовали только возгласы: «А помнишь мы тут…» и «Смотри, это же тот самый клен!», доносившиеся до нас. Мы с Раулем молча шли вперед, я периодически ловила на себе его взгляд, но стоило мне повернуться, как он тут же отводил взгляд и делал вид, что ничего не происходит. И если сначала меня эта молчаливая «игра в гляделки» скорей забавляла, то через некоторое время я почувствовала смутное беспокойство, которое становилось все сильнее. Когда я была уже готова взорваться и потребовать объяснений, мне, наконец, удалось поймать взгляд Рауля. Тот заметно смутился, но взгляд отвел не сразу.

— Простите, мисс Дюбо, — повинился он. — Я понимаю, что веду себя неподобающим образом, но ничего не могу с этим поделать. Вам очень идет осень.

Следующие несколько шагов мы прошли молча. Я растерялась, и не знала, как реагировать на это заявление мистера Файна. О нет, это не было дежурным комплиментом, да и тон, которым это было сказано, не подходил для легкого светского разговора.

— Впрочем, думаю, что вам идут и все остальные сезоны тоже, — Рауль при этом чуть опередил меня и взглянул мне в глаза, склонив голову, чтобы увидеть их под широким козырьком капора.

Не знаю, чем бы закончился этот странный разговор, если бы нас не нагнали тетушки, утверждающие, что мы уже на самой опушке.

— Тут один из лучших видов на Адам-холл, — тетушка взяла меня под руку. — Пойдем, ты должна это увидеть.

— Кстати, я давно хотела спросить, — обрадовалась я, уводя тетушку вперед, как можно дальше от Рауля. — Почему у поместья такое необычное название?

— Мой прадед, Костас Адамиди, был весьма амбициозным человеком, — улыбнулась в ответ тетушка. — Когда он построил дом своей мечты, то хотел назвать его просто «Эдемом». Но тут уж взбунтовалась моя прабабка Агата, в честь которой меня назвали. Она заявила, что это настолько затаскано и пошло, что ноги ее не будет в доме с таким именем. Семейное предание гласит, что они крупно повздорили, в результате чего Костас был отлучен от супружеской спальни, и достаточно быстро капитулировал. Однако идеи своей не оставил: с одной стороны Адам-холл напоминает о фамилии его первого владельца, с другой — достаточно непрозрачно намекает на рай, в котором жил Адам. Примирение было не менее бурным, чем ссора, и, через положенное время родился мой дед, Иоаннис Адамиди, первый мальчик после шести дочерей.

Все мои попытки объяснить самой себе, что же произошло на прогулке и нравится ли мне внимание Рауля, или наоборот, заканчивались ничем. Надо ли говорить, что после этой прогулки я решила всеми силами избегать мистера Файна? Это было тем более легко, что неотложные дела заставили его остаться на выходные в Веллингтоне, что ужасно печалило баронессу. Встретились мы в следующий раз только через две недели, в весьма необычных обстоятельствах.

Приглашение на крестины маленькой дочки Николя и Элен Ванье, со звучным именем Бенедикт Катерина Эвлалия пришло еще в середине ноября. Мы даже успели обсудить грядущее событие с Нессой, которой предстояло стать крестной матерью. Несса, по секрету, поведала мне, что вообще-то восприемницей просили стать её бабушку, графиню Пентеркост. Молодая мать Элен была убеждена, что только своевременное вмешательство Пиковой дамы позволило маленькой Бене появиться на свет без каких-либо проблем или осложнений. Увы, старая графиня отказалась от предложенной чести, сославшись на зрелый возраст и болезни, преследующие её. Чета Ванье, было, загрустила, но тут Пиковая Дама предложила в качестве крестной матери свою внучку, Нессу, и предложение было с восторгом принято.

О крестном отце было известно очень мало: ожидалось, что восприемником станет один из кузенов Николя, который служил на отдаленной планете. Именно из-за него с крещением малышки Бене так затянули: таинство, которое было принято устраивать на сороковой день жизни пришлось перенести на день, когда её двоюродному дядюшке смогут дать небольшой отпуск. Несса, бывшая сначала единственным ребенком, потом единственной внучкой, засыпала мой бук ссылками на всевозможные крестильные наряды. Белоснежные рубашечки, отделанные кружевом или шитьем, миниатюрные носочки, туфельки, чепчики и косыночки, пеленки и пледики, среди которых она пыталась выбрать, вызывали у нее умиленное восхищение. Я же, закаленная многочисленной родней, оценивала присланные наряды по степени функциональности, удобства одевания (и смены подгузника), чем изрядно удивляла подругу.