Книжный на левом берегу Сены

Даже с помощью Мюсрин Сильвия зашивалась с делами в новой лавке, и у нее не оставалось времени всерьез обдумать проблему контрабанды. А дела эти не ограничивались лишь книжной торговлей и библиотекой — «Шекспир и компания» окончательно превратилась в центр всех туристических и эмигрантских сведений о Париже для сотен американцев, приезжавших сюда на любой срок, от недели до целого года и больше. Каждый день друзья Сильвии приводили к ней лавку новых друзей, заходили также незнакомцы с рекомендательными письмами или просто с адресом «Шекспира и компании», нацарапанным на салфетке или клочке бумаги. Цели их были самыми разными: от просьб воспользоваться адресом лавки для почты и справиться, где можно недорого снять жилье, до вопросов, что идет на балетных и оперных сценах Парижа и какие музеи посетить.

И еще некоторые приходили шпионить. Сильвия уже знала их вороватую манеру: делая вид, что просматривают книгу или журнал, американские соглядатаи слишком надолго отрывали глаза от страницы, рассматривая лица посетителей лавки в надежде углядеть Джеймса Джойса, — они уже знали, что он часто появляется здесь, знали наверняка из многочисленных заметок во французской и американской прессе, где рассказывалось, как продвигается работа ирландского писателя над запрещенным романом.

К личной радости Сильвии, Джойс частенько появлялся в поле ее зрения, восседая в зеленом кресле или в уголке библиотечной секции. Сильвия никого и никогда не подводила к нему знакомиться и строго-настрого наказала Мюсрин не здороваться с ним по имени, когда в лавке толпились посетители. Сам Джойс знал о хитрости Сильвии и, появляясь на пороге, едва кивал в ее сторону и лишь ухмылялся в усы, слыша, как очередная парочка обсуждает: «Интересно, не здесь ли сейчас Джеймс Джойс?» Сильвии очень хотелось, чтобы они поменьше глазели по сторонам и побольше покупали, но продажи и так шли достаточно бойко, чтобы избавить ее от волнений еще и по этому поводу. «Но до тех только пор, пока у него остается возможность завершить роман к январю», — сказала себе Сильвия.

Жюли, несмотря на то что у нее теперь была малышка, чудесным образом сохраняла темп работы над перепечаткой черновиков Джойса, которые он, все вычитав и проверив, передавал ей. И все же Сильвия по-прежнему тревожилась за нее с Мишелем. Его угрюмость, замеченная ею еще в июле, так и не исчезла. Вот и Адриенна говорила, что, хотя Мишель, как прежде, улыбается и балагурит у себя в мясной лавке, дается это ему через силу, словно его что-то гнетет. Сильвия пробовала подступать к Жюли с расспросами, все ли у них в порядке, и даже предлагала сделать перерыв в работе, на что та отвечала только одно:

— Мне нужно это занятие, Сильвия. Мишель так много работает, а спит так плохо. Впрочем, думаю, мы оба спим плохо, когда малышка Амели начинает плакать среди ночи, но его к тому же мучают плохие сны, и он часто просыпается.

— Плохие сны? — Сильвия очень надеялась, что вопрос не покажется бесцеремонным.

— О войне, — ответила Жюли.

— Мне так жаль. Он еще читает Оуэна и Сассуна? Их поэзия помогает почувствовать себя не таким одиноким.

— Все время читает, — ответила Жюли, которая выглядела теперь печально и потерянно.

— Вы ведь скажете мне, если я чем-то могу помочь вам, ладно? — Такие казенные слова, но увы, других у нее не было.

— Можете, загружайте меня работой, — с удивившей Сильвию горячностью сказала Жюли.

— Хорошо, раз такое дело, — пообещала Сильвия. Она отошла к полкам, достала «Маленьких женщин» Луизы Мэй Олкотт и протянула Жюли. — Это в подарок. Вам, Жюли. Олкотт — первая из появившихся в Америке выдающихся писательниц, а ее роман — чудесная история о жизни и взрослении четырех сестер.

— Спасибо, — поблагодарила та чуть охрипшим голосом, и крошка Амели сейчас же расплакалась в своей плетеной колясочке. Вздрогнув от неожиданности, Жюли наклонилась над дочкой и заворковала, нежно поглаживая ее маленькую круглую щечку. — Спасибо, — снова прошептала Жюли и торопливо покатила коляску к выходу, оставив Сильвию наедине с сожалением: ах, если бы она только могла помочь молодой семье чем-нибудь еще.

Глава 14

— Это действительно было что-то. — Так восьмого декабря в «Шекспире и компании» Эрнест описывал предшествующий вечер. Писатель выглядел слегка помятым, но похмелье не слишком портило его красивое смуглое лицо. Сильвия тоже чувствовала себя уставшей, хотя накануне не так засиделась, как он.

Вчера они всей компанией закатились в «Лё дом» после двух волнительных часов в «Ля мезон», где двести пятьдесят друзей и поклонников собрались послушать сначала Джимми Лайта, одного из американских экспатриантов, читавшего отрывки из «Улисса», а потом — Валери Ларбо, объяснившего, в чем заключается гениальность романа и каков его вклад во французскую и американскую литературу.