Книжный ниндзя

Глава 50

А. А. Милн, «Стихи от Винни-Пуха»

Маршрут поезда Фрэнкстон до Мельбурн-сентрал

– Итак, сегодня мой последний день.

Фрэнки аккуратно красила ресницы под разговор с Кэт. Она надела свою любимую зеленую шелковую блузку, которая подчеркивала глаза, вместе с пальто «официально издающейся писательницы», черными джинсами-скинни и ботинками на каблуке. Для ее встречи с Мари все должно выглядеть безупречно.

– Последний день чего? Плохих решений? Сожалений? Воздержания? – пошутила Кэт.

– Всего вышеперечисленного, дорогая подруга. Всего вышеперечисленного. – Фрэнки старательно провела вдоль ресниц черную линию, закончив драматическим штрихом. Этот день требовал яростных стрелок. – Сегодня последний день, когда я раскладываю книги, или пытаюсь вернуть Санни. Прошло много недель. Пора двигаться дальше.

– И ты готова сдаться? – спросила Кэт.

– Я не сдаюсь. Я отпускаю. – Фрэнки завязала волосы в высокий хвост и отступила, разглядывая себя в зеркало. – Очевидно, что Санни не хочет иметь со мной ничего общего. И это… что ж, это нормально. Стоит посмотреть на «Унесенные ветром», «Доктор Живаго», «И восходит солнце». У всех есть один человек, с которым не сложилось. Теперь для меня пришло время искать нового человека. И знаешь что? Я думаю, что дам Тому еще один шанс. – Фрэнки выпятила губы, покрывая их густым слоем сливовой помады.

– Скучному Тому? – переспросила Кэт, жуя что-то. – Фрэнки предполагала, что это сашими, мягкий сыр или и то и другое вместе.

– Он не скучный. Просто он – не Санни. И, наверное, это хорошо. Он добрый, умный, чувствительный, не говоря уже о том, что симпатичный.

– По описанию он идеальный.

– Именно. К тому же сегодня день новых начинаний. Кэт, у меня снова хорошее ощущение от жизни. Это странно? Мне просто надо отпустить Санни, – повторила Фрэнки, почти для самой себя.

– Что ж, все это звучит восхитительно, Фрэнки. Ты знаешь, что я полностью «за». Но в то же время немного похоже на нервный срыв. – Кэт теперь тяжело дышала, словно на бегу.

– Вовсе нет.

– Ты уверена?

– Да.

– Полностью?

– Нет.

– Значит, у тебя может быть нервный срыв?

– Да.

– Ну ладно, хорошо, что с этим разобрались, – сказала Кэт.

– Кэт, что это было?

– Ты о чем? – уклончиво переспросила Кэт.

– Что там говорят у тебя за спиной, объявляют посадку? Ты в аэропорту? – спросила Фрэнки.

– Ах, прости, Фрэнк, мне надо бежать! Люблю тебя. Удачи с нервным срывом!

Кэт повесила трубку. Фрэнки попыталась перезвонить ей пять раз, но каждый раз включалась голосовая почта, и наконец она решила, что будет разбираться с Кэт и ее эскападами позже. Прямо сейчас ей нужно сосредоточиться на встрече с издателем, до которой оставался ровно час. Она побрызгала запястья парфюмом «для особых случаев», схватила сумочку в горошек, сделала глубокий вдох и выступила из квартиры в большой, просторный мир.

* * *

Был очередной исключительно холодный мельбурнский день, и едва Фрэнки покинула теплые объятия своего дома, как кусачий воздух вгрызся в ее кожу, как бы туго она ни заворачивалась в пальто. Она снова заглянула в сумочку, проверяя, что проездной у нее с собой, и достала телефон, обновляя почту. Уголком глаза она заметила, что кто-то маячит рядом.

– Папа?

Рудольф робко улыбнулся ей. Он был одет только в шорты и футболку, хотя на улице едва ли не шел снег. «Как обычно».

– Что ты тут делаешь? Я не могу задерживаться. У меня очень важная встреча, – резковато сказала Фрэнки.

Рудольф вручил ей маленький сверток в коричневой оберточной бумаге с приклеенной простой синей открыткой.

– Это мне? – спросила она, забирая сверток из грубых рук отца. Рудольф кивнул. Она аккуратно отцепила открытку и прочитала вслух.

Дорогая Фрэнки,

я знаю, что мы с мамой иногда сводим тебя с ума. Ладно, все время. Но знай, что мы тебя любим больше всего на свете и так гордимся тобой и твоими многочисленными достижениями. Мы нашли это, когда переезжали. Это напомнило нам о том, что многие свои мечты ты уже воплотила.

С неизменной любовью,

мама и папа

– Ох, папа. – Фрэнки смахнула с глаз невольную слезу. – Это так неожиданно.

Рудольф кивнул на подарок у нее в руках. Она потянула за бечевку, удерживающую сверток, и коричневая бумага изящно развернулась, как по волшебству, открывая кусок синего картона. На картоне, в верхнем правом углу, была неаккуратно приклеена фотография Рудольфа, Путу и Фрэнки, которой на вид было лет шесть. Рядом с фото ее собственным детским почерком было написано: