Книжный ниндзя

– «Скиттлз» сгодятся, – улыбнулся Санни.

– Как пожелаешь!

– Спасибо, Хейзел.

Фрэнки застыла.

– То есть Фрэнки. Спасибо, Фрэнки. – Санни неловко причесал пальцами волосы.

Фрэнки безмолвно прошла на кухню и нашла «скиттлз». На минуту она остановилась, глядя на цветную упаковку, и тут ее осенило. «Он еще ее любит. И никогда не перестанет любить». Как она могла подумать, что может занять место Хейзел? Прекрасной Хейзел с синими глазами и каштановыми волосами. Она, наверное, была врачом или социальным работником. И, скорее всего, умерла героической смертью, спасая жизни людей. Она…

– Фрэнки, прости, пожалуйста. Не знаю, как это получилось.

Его голос вырвал ее из размышлений, она развернулась и увидела Санни в дверях.

– Все в порядке, – сказала она, закидывая в рот пять конфет и протягивая пакет с остальными ему.

– Похоже, что не в порядке. – Санни забрал пакет и положил ладонь второй руки на ладонь Фрэнки.

– Ничего. Я прекрасно понимаю, – с полуулыбкой ответила Фрэнки и попыталась поверить в свои слова.

– Мы можем присесть? – тихо спросил он.

Когда они сели на диван, Санни посмотрел на нее, в его взгляде плескалась боль.

– Хейзел умерла неожиданно, около пяти лет назад.

Фрэнки сделала глубокий вдох, вдруг утратив уверенность в чем-либо.

– Нам необязательно об этом говорить.

– Для всех это стало огромным потряением, в том числе и для меня, – сказал Санни. – И хуже всего то, что ее можно было спасти. У нее оказались раздавлены почки, а доноров не было. Если бы больше людей вызывалось стать донорами органов, то все было бы в порядке… – Его голос прервался, и взгляд его устремился куда-то вдаль, словно возвращаясь в прошлое.

– Что случилось? – спросила Фрэнки после того, как они просидели в молчании, кажется, целую вечность.

– Мы были в отпуске, в поездке на юг Франции. Все шло так романтично. Целые дни круассанов и багетов. – У Санни глаза подернулись влагой. – Хейзел не садилась за руль, потому что боялась водить при правостороннем движении. А я, конечно, считал, что ничего на свете веселее не бывает. Просто часть приключения! В последний день мы ехали из Сан-Тропе в Ниццу. Я уломал Хейзел сесть за руль. Ехать было всего-то полтора часа. Я сказал, что ей надо пожить полной жизнью. – Фрэнки вздрогнула. – Через полчаса она ошиблась, когда сворачивала направо, и выехала не на ту сторону дороги. – Санни сделал паузу, застыв от воспоминания. – Мы врезались в грузовик. Я отключился и пришел в себя в больнице с пробитым легким и сломанной рукой. Следующее, что я помню, – как мне говорят, что Хейзел умерла. – Он остановился, выдохнул и на глазах Фрэнки сломался.

«Хейзел. Его любовь. Мгновенно умерла. Даже не попрощались». Фрэнки пыталась осознать услышанное, не в силах представить, что он пережил.

– Санни, я сожалею. Так жаль. Не знаю, что сказать. Не могу даже вообразить твою боль. Твою потерю.

– Вот почему я так страстно хочу помочь «Трансплантологии Австралии», – тихо сказал Санни. – Может, я смогу что-то сделать, чтобы искупить вину.

– Искупить вину? – повторила Фрэнки, а потом неловко положила руку ему на плечо. – Ты не виноват. Ты не знал, что может случиться.

Он покачал головой.

– Мне не надо было заставлять ее вести машину. Она не хотела. Вина… с ней мне придется жить до конца жизни, – сказал он пугающе бесцветным голосом.

– Санни, ты не виноват. Пожалуйста, даже не думай так, – снова сказала Фрэнки, а потом, когда он не ответил, продолжила сбивчиво: – Мне так жаль, что ты потерял любовь всей своей жизни, Санни. Не могу даже представить, какая это трагедия и как ты ее пережил. До сих пор не можешь забыть. – Она опустила взгляд и увидела, как неловко похлопывает его по плечу, словно он – это дядя, которого она видит раз в год, а не человек, с которым она встречается.

– Спасибо, Фрэнки. И, чтобы ты знала, – он взял ее руку и обвил вокруг себя, наклоняясь ближе, – я действительно считаю, что в жизни может быть не одна любовь.

Фрэнки напряглась, ее давняя неуверенность в себе стремительно вернулась.

– У меня есть дистанция, – призналась она вдруг.

– Что?

– Дистанция. То есть так мы с Кэт это называем. Все мои чувства собираются здесь. – Она указала себе на грудь. – А когда я пытаюсь их выразить, например, перед тобой, – она указала тем же пальцем на грудь Санни, – то они не могут преодолеть дистанцию. – Она показала на воздух между ними. – Думаю, дело в том, что я не могу избавиться от этого постоянного страха. Страха разочарования, боли, непонимания. – Она остановилась, заламывая пальцы. – М-м-м, я думала, что должна рассказать тебе что-нибудь такое, знаешь, личное, потому что ты только что передо мной открылся, – добавила она.

– Это не личное, Фрэнки, – засмеялся Санни. – У нас всех есть дистанция. Некоторые просто умеют ее преодолевать лучше, чем другие.

Фрэнки отодвинулась немного, задетая тем, как быстро Санни отмахнулся от ее признания.

– Ну что ж, тогда ты можешь спросить меня о чем угодно, – пробормотала она. – Я заставила тебя рассказать мне то, что ты еще не был готов рассказывать. Можешь спрашивать меня обо всем.