Книжный в сердце Парижа

Дорогая Вероника!

Здесь, в Париже, я увидела рекламу одного туристического агентства, специализирующегося на отдыхе для людей, которые любят заниматься спортом или просто ведут здоровый образ жизни на свежем воздухе. Велоспорт, трекинг, парусный спорт. Концепция простая: клиенты путешествуют по всему миру, совмещая эти поездки с более или менее интенсивной физической нагрузкой. (Мне сложно понять, кто, черт возьми, может быть настолько мазохистом, чтобы заниматься спортом во время отпуска, но уж как есть.) Я провела небольшое исследование и обратила внимание, что таких агентств немало, – значит, это растущая тенденция. Это натолкнуло меня на мысль: а что, если нам подумать о сотрудничестве с ними? Мы выиграем не только в долгосрочной перспективе, учитывая, что их целевая аудитория может стать нашим союзником и будет приобретать нашу продукцию и после поездок, но также и в ближайшем будущем – поскольку речь идет о групповых поездках, объемы продаж могут быть значительными… Наш индекс лояльности, как мы знаем, высок, так что это предвещает хороший результат.

Сообщи мне, что ты об этом думаешь. К сожалению, я вынуждена взять два дня отгула.

В любом случае мысленно я с вами.

Олива

Маркетинг похож на судоку – сплошной расчет. Но, как и в судоку, одной рациональности недостаточно. Несмотря на множество рыночных исследований, всегда находится составляющая, на которую не могут повлиять даже сами потребители. Может быть, все дело в нашем бессознательном? Может, это попытка пойти против власти разума? Духовный порыв? Потребность оставить свободное место для творчества?

Именно благодаря этой загадочной составляющей самые большие маркетинговые успехи зачастую остаются необъяснимыми, а некоторые многообещающие проекты заканчиваются провалом. Мы все знаем, что такое «Кродино»[58], но никогда не слышали о клубничной «Фанте».

Благодаря успешному запуску можно продвинуться по службе. Но я готова довольствоваться малым: мне нужен только настоящий трудовой договор. Чтобы не чувствовать себя ущербной рядом со своими сверстницами.

Мы останавливаемся у галереи, заполненной элегантно одетыми людьми с бокалами в руках; они бросают многозначительные взгляды. На витрине значится имя – Аалок Кумар Вилла. Стены украшены изображениями зимородков, цапель, попугаев, беркутов, сипух, пеликанов и других пернатых.

Мы пришли сюда в надежде встретить здесь тетю – или, быть может, художник сможет вспомнить о ней что-нибудь еще. Сегодня день открытия, и галерея находится недалеко от «Шекспира и компании». Мы без труда нашли улицу Дофин.

Мы сразу же видим Аалока: он стоит в глубине комнаты и разговаривает с пожилой парой, которая, по всей видимости, питает слабость к пластической хирургии. Я озираюсь в поисках тети, но, разумеется, ее здесь нет.

Виктор надел красные рождественские брюки, клетчатую рубашку и зеленый жилет. В своем неизменном берете он больше похож на художника, чем кто-либо другой из присутствующих здесь. Я порхаю в своем желтом бархатном платье и кроссовках.

Опустошив бокал, предложенный мне официантом, я представляю себе расхаживающую по галерее тетю.

Я ставлю пустой фужер на поднос и беру полный.

– Вы пришли! – Аалок наконец присоединяется к нам.

– Ваши картины очень красивы.

Виктор соглашается со мной, но утверждает, что в квартире им было лучше и что выставки должны проходить в домах художников.

– Платить за то, чтобы увидеть произведения искусства в выхолощенной обстановке музея, когда они полностью вырваны из породившего их контекста, – это все равно что смотреть на животных в зоопарке.

Аалок смеется и закидывает в рот оливку. Он выплевывает косточку в ладонь и заворачивает ее в бумажную салфетку.

– А фламинго? – спрашиваю я. – Даже ни одного наброска на салфетке?

– Вам надо поехать в Камарг, настоятельно рекомендую.