Книжный в сердце Парижа

Он сел и сжал руки, будто не в силах их расцепить. Может быть, этот жест помогает ему разбираться со сложными юридическими задачками? Я никогда не видела, чтобы он так делал дома.

В ожидании, пока отец заговорит, я рассматривала ковер кремового цвета.

– Тебе здесь нравится? – наконец спросил он.

Я увидела его в новом свете: передо мной сидел состоявшийся человек, который чувствует себя не в своей тарелке.

– Здесь очень… элегантно, – ответила я, не подобрав лучшего определения.

– Сегодня утром мы выиграли важное дело. Мне кажется, в моей работе много общего с театром. – Он прочистил горло. – Ты талантливая девушка. Я говорю это искренне. Не потому, что ты моя дочь.

Я не знала, что ответить, поэтому предпочла промолчать.

– Ты еще очень молода. Молодым людям свойственно увлекаться своими идеями. Я тоже через это прошел: было время, когда я мечтал стать математиком.

Отец встал и посмотрел в окно. Когда-то он окончил военное училище и сдал вступительный экзамен в Нормальную школу[78]. Ему хотелось расшифровывать окружающий мир с помощью теорем, наблюдать за ним через призму цифр. Но потом умер его отец, и бабушка осталась одна. Ее сестра жила в Париже. Чтобы стать ученым, нужно было пять лет отучиться в университете, после чего получить докторскую степень. Если бы отцу удалось стать лучшим среди сотен других претендентов, то, вероятно, ему платили бы стипендию, которой едва хватало бы, чтобы сводить концы с концами. Он раздумывал, сколько у него шансов, чтобы стать лучшим из лучших. Но потом он задал себе вопрос: а хватит ли у него сил двигаться дальше, не имея при этом возможности помогать своей матери?

Я никогда не слышала об этом раньше, отец не рассказывал мне эту историю. Мне стало ясно, что он хочет убедить меня в правильности своего выбора. Семья и стабильная работа – вот что сделало его счастливым.

– Твоя тетя живет иллюзиями. Ее не волнует, соответствуют ли ее представления реальности, а если и не соответствуют – тем лучше.

Ему на рубашку села муха. Как она сюда попала?

– Это ее образ жизни, она поступает так, как считает нужным. Но, Олива, поверь мне, это не приносит ей счастья. Твою тетю нельзя назвать счастливым человеком.

Отец снова сел напротив.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива.

В тот день мы в последний раз говорили с ним о Вивьен. А месяц спустя я уже поступила на юридический факультет.

Из аудитории напротив выходят несколько студентов, вместе с ними идет Одетта. Ей жарко, волосы завитками прилипли ко лбу.

– У нас был урок акробатики, в этом зале можно умереть от жары.

Среди ее спутников я узнаю участников вечеринки, все они одеты в черное. Африканская Золушка машет нам рукой. Домохозяйка-убийца с заливистым смехом откидывает голову назад.

Наконец в актовый зал вызывают Юлию. Она встает и, словно букет цветов, держит перед собой перчатки. Я следую за ней и несу через плечо ее сумку.

– Bonne chance![79] – восклицает Одетта.

Актовый зал поражает своими размерами. В помещении светлый паркет, высокие потолки, идущая по периметру балюстрада, а позади виднеется закрытый занавес. Жюри состоит из трех человек: пожилого мужчины, женщины со стрижкой «гарсон» и молодого человека с голубыми глазами; они тоже в черной одежде. Из всех присутствующих лишь старший член жюри встречает нас улыбкой.

Юлия представляет меня и объясняет комиссии, что я не успела зарегистрироваться.

Они смотрят на меня в некотором замешательстве.

– Хорошо, – отвечает женщина, – обсудим это позже.

Она приглашает занять место сзади, а Юлия остается в центре зала.

– Юлия Фишер, – произносит женщина, сверяясь с лежащим перед ней списком. – Ты говоришь по-немецки, по-английски и немного по-французски.

– Совершенно верно, – отвечает Юлия, слегка прикоснувшись к животу.

– Что ты будешь исполнять?

– Монолог Соланж из «Служанок» Жене.

Женщина кивает.

– Можешь начинать.

Юлия садится на стул, надевает серьги фламенко и хозяйственные перчатки, делает глубокий вдох.

– «Вопите, если хотите. Вы можете даже испустить последний крик, Мадам! Наконец-то! Мадам мертва! Она лежит, распростертая на линолеуме… задушенная кухонными перчатками»[80].

Она разглядывает свои руки в резиновых перчатках цвета фуксии и продолжает монолог с нужной интонацией и соблюдением пауз, пока вдруг не забывает текст. Юлия бросает на меня испуганный взгляд. К счастью, я слежу за речью по оставленному ею сценарию, поэтому стараюсь как можно четче произнести слова губами, в надежде, что она сможет их разобрать. Трюк удался. Юлия подхватывает нить и, несмотря на произнесенную повторно реплику, успешно доходит до конца. Не считая этой маленькой оплошности, все получается даже лучше, чем на репетиции.

Посовещавшись между собой, члены комиссии поворачиваются ко мне.

– Подойди, пожалуйста, – приглашает меня голубоглазый парень.

Поезд на полном ходу совершает резкий поворот, мой желудок сжимается. Они смотрят на меня с нейтральным выражением лица. Я до последнего надеялась, что меня не вызовут.

– Имя? – спрашивает женщина.

– Олива Вилла. Родилась в…