Код Иуды (СИ)

  Главный зал казино имел утопленный пол, витрины, в которых гнездились чучела птиц, диваны и стены, покрытые чеканным серебром и золотом. Большинство посетителей были в вечерних платьях, мужские манишки блестели в свете люстр, сверкали бриллиантовые ожерелья и диадемы. С того момента Хоффман почувствовал себя убогее. Возможно, охранники приняли его за карманника и вышвырнули.

  Рэйчел Кейзер дала Кроссу немного денег, а он принес ей фишки. Она села за один из восьми столов и начала играть в рулетку. Кросс и Хоффман стояли позади нее.

  Хоффман осознал, что она использует какую-то систему. - Мартингал, - прошептал Кросс. «Кратчайший путь к тюрьме должников».

  Но она выигрывала, разыгрывая только равные шансы и удваивая, когда проигрывала.

  Кросс сказал: «Если она проиграет и обнаружит, что ей придется удвоить ставку на двенадцатом броске, она проиграет, потому что это приведет ее к превышению лимита заведений».

  Мимо прошел служитель в униформе с маленькой доской с надписью «КРЕСТ».

  «Простите, - сказал Кросс.

  Она продолжала побеждать; не много, но больше денег, чем было у Хоффмана с тех пор, как он приехал в Лиссабон.

  Скучающий крупье напевал свои инструкции на французском и португальском языках. «Rien ne va plus… Nada mais».

  Рэйчел Кейзер повернулась и улыбнулась Хоффману. 'Почему бы тебе не поспорить?'

  «Возможно, позже». Как он мог объяснить ей, насколько нелепо он себя чувствовал, как он ненавидел игроков, которые могли выбросить крестьянский заработок в течение года… десяти лет… на повороте колеса и почти не замечать проигрыш. Была ли она богата, эта ужасная еврейская девушка? Накидка и зеленое шелковое платье… и все же она носила их с осторожностью, как будто они были особенными. Как будто я ношу свой костюм, потому что он единственный, что у меня есть. И, работая в посольстве, ты не разбогатеешь, но, возможно, у нее были личные средства. Он посмотрел на ее руки; ухоженный, но не избалованный.

  Рядом с ней сел немец. Она вздрогнула или это было его воображение? Мисс Кейзер, я хочу узнать о вас гораздо больше.

  «Мне очень жаль, - сказал Кросс, - мне пора уходить. Срочное дело. Посол… Когда Рэйчел встала, он положил руку ей на голое плечо. «Нет, оставайся здесь, мы не сможем сорвать серию побед. Йозеф проводит вас до дома. Он вложил пачку заметок в руку Хоффмана. 'Не так ли?'

  Хоффман колебался; не было ничего, что он хотел бы лучше. «Конечно, - сказал он, - но ...»

  Но Кросса не было.

  А потом Рэйчел Кейзер начала проигрывать.

  Ее фишки уменьшились; те из немца, сидящего рядом с ней, сидели верхом.

  Плечи Рэйчел поникли.

  Она обернулась. У Хоффмана создалось мимолетное впечатление, что потеря такого количества денег значила для нее довольно много, напугала ее. 'Что мне делать?' спросила она.

  «Я не понимаю рулетку».

  «Я удвоился восемь раз. Я могу потерять пачку. По моим стандартам это так.

  «Я же сказал вам, что я не игрок».

  'Еще раз?'

  «Если хочешь». В конце концов, это были не его деньги; но он надеялся, что она победит.

  Она потеряла.

  Она снова обернулась.

  Он покачал головой.

  «Слава Богу», - сказала она, вставая из-за стола.

  «Сколько вы потеряли?»

  «Несколько тысяч эскудо. Я не уверен, сколько это стоит ».

  «В британских деньгах?» Хоффман узнал у беженцев много валют. «Один эскудо - это примерно пенни». Он нащупал деньги в кармане. Почему Кросс был так внимателен?

  Она сказала: «Думаю, я хочу домой».

  'Хороший. Это не мое место. Кросс подумал, что мне будет полезно увидеть некоторых миллионеров, которых я могу коснуться на благо беженцев. Хочешь сначала поужинать? крепко держась за деньги Кросса. Играл оркестр, танцевали пары.

  Она покачала головой. «Я хочу ранней ночи».

  Из-за нехватки бензина черное такси Citroën, вызванное швейцаром, работало на древесном газе и буксировало печь на небольшом черном трейлере. Его продвижение было медленным; Хоффман был рад. В свете приборной панели он заметил небольшой бумажный «Юнион Джек». «Если бы мы были немцами, он бы воткнул туда свастику», - сказал ей Хоффман.

  - Как долго ты здесь, Йозеф?

  'Несколько месяцев. Это красивый город ».

  - Но разве это не заводь?

  «Если тебе нечего делать».

  «И, конечно, у вас есть», - быстро сказала она.

  «Это очень приятная работа».

  - Любопытно это сказать. Вы ведь не стремитесь к самоудовлетворению?

  «Впереди камни», - подумал он. «Я счастлив помогать людям, которые нуждаются в помощи. И ей-богу это нужно ».

  «Понятно», - сказала она, и он почему-то почувствовал, что она этого не делает.

  - Вы видели беженцев?

  «Только сидеть в кафе». Она сделала это похожим на обвинительный акт.

  «Послушайте, - сказал он, - эти люди не преступники в бегах. Им пришлось бежать из своих стран. Если бы они этого не сделали, их бы схватили, отправили в лагеря, убили ... Это женщины, дети и старики ...

  «Не все из них», - прервала она.

  Он больше не заботился о том, чтобы произвести на нее впечатление. «Ты начинаешь походить на нациста».

  Водитель такси оглянулся через плечо и заставил такси ехать еще на милю в час быстрее.