Кодекс

НБП для меня много значит, но я не люблю тупики. Были и другие причины, вызвавшие «кризис веры», хотя по первому сигналу чего-то стоящего я была готова сорваться. Однако ничего из того, что я видела, не говорило об изменениях; Лимонов все больше превращался в одинокого старого вояку, он самовлюбленно противостоял миру, который не понимал его правил. Мне же нужно было убийство царя, бомбы в фартуках, обещанные буйные девочки на вертолетах, дичь и простор. Тупой, монотонный повтор пути в уазик и обратно в план не вписывался. Нужно было стать более хитрыми и мобильными, уходя от лобовых столкновений. Моими кумирами являлись Ульрика Майнхоф[1] и Черные Пантеры[2], в голове кипели идеи о полном переформатировании государства, кулаки сжимались в желании что-то делать, так что я пыталась избежать ощущения провала, оглядываясь в поисках подмоги. Мне нужен был новый опыт, который можно применить.

Как раз тогда, в разгар выборов, Война сделала акцию «Ебись за наследника Медвежонка», вызвавшую фурор в сети. Трахающиеся в биологическом музее некрасивые люди провоцировали обывательский шок и жажду немедленной расправы. Венчал действо клоун Плуцер Сарно, держащий над групповухой плакат, словно швейцар у двери. Представить что-то более безвкусное трудно. Народ изнемогал. Секс! С беременной! Это же-увидят-дети! Участников клеймили, брызгая слюной, пытались выгнать с философского факультета, что выглядело особенно ошеломляюще. «Мы готовим не философов, а преподавателей философии», – буйствовал декан. Ну, ясное дело, «парламент – не место для дискуссий». Преподаватели философии, готовящие преподавателей философии, вызывали в голове мысли о проблеме спама.

Войну призывали казнить, посадить на кол за бесстыдство и пустить по кругу в тюрьме. Кровожадные призывы изумляли. Секс действовал как красная тряпка, ради защиты приличий спокойные на вид граждане готовы были растерзать ближнего своего, заходясь в возмущенном вопле. Олег позже говорил, что главное назначение Войны – раздражать обывателя. С этой задачей они справились великолепно: шквал осуждения, попытки свести непристойное высказывание к оценке внешности, пошлые комментарии и рассуждения о вездесущих детях, которые пострадали в результате акции так же, как и преподаватели философии, не прекращались неделями. А ведь кроме обнаженки акция имела вполне определенный посыл: это и пародия на уродливый политический процесс, и намек на традиционность, преломленную в балаганном ключе, когда люди совершают обряды плодородия во славу царя. Акция всего лишь называла вещи своими именами, свальный грех – свальным грехом, балаган – балаганом. Биологический музей как место действия тоже добавлял колорита.

Меня фотографии не шокировали, хотя я нашла «Ебись за наследника» отталкивающей, вроде Венеры из Виллендорфа. Но суть в том, что акция и должна была быть такой – отражением российской политики, проигрыша, непристойности и как раз неприкрытого бесстыдства, с которым всех прокатили. Всех отымели, все проиграли, но продолжали механически двигать бедрами под лозунги Едра, выставившего вместо Путина никому не известного карлика и хладнокровно посадившего этого мини-мы на трон. Я считала, что секс не может быть орудием политической пропаганды, потому что отвлекает внимание от любого содержания; секс профанирует политические идеи. Война считала иначе, и в данном конкретном случае их убежденность работала. Создавая скандал, они вписывали его внутрь текущего информационного поля, за счет чего групповуха становилась посланием.

Но больше интересовало другое: то, что все участники шли на изрядное насилие над собой. Многие комментаторы визжали, что акционисты просто хотят внимания, им лишь бы покрасоваться, что совершенно не соответствовало действительности. На деле совершить подобный поступок сложно, для большинства участников это было самоизнасилованием, тяжелой работой, но они это сделали, чтобы расширить границы возможного, разбить понятие о запретном. Затем похожую вещь в плане преступления общественных ограничений проделал Шиитман, устроив имитацию секса с девушкой в платочке напротив здания украинской Рады. Его акция имела другой смысл, так Шиитман протестовал против комитета по морали, но просто тоже не было. Странный способ самодрессировки, которым занималась Война, вызвал интерес. Они не получали легкого кайфа, не резвились, они воевали – и с собой в том числе.