Кодекс Алеппо

Один йеменский еврей, прилетевший в Израиль в ходе операции «Орлиные крылья», оставил в Адене ящик со всем семейным достоянием, в том числе двумя большими шофарами, молитвенником, которому было пятьсот лет, и двумя частями рукописной Мишны. Ящик прибыл в Израиль спустя несколько месяцев, когда семья ютилась в лагере новоприбывших возле Тель-Авива. Когда этот человек, Шалом Озери, пошел к начальнику лагеря за своим багажом, тот велел прийти снова через несколько дней. Явившись к начальнику лагеря вторично, писал он через несколько лет, Озери увидел, что ящик открыт и его содержимое разграблено. Шофары, молитвенник и одна часть Мишны исчезли. Спустя сорок лет, в 1993 году, Озери случайно увидел фотографию рукописной Мишны, хранящейся в Израильской национальной библиотеке, в кампусе Еврейского университета. Она показалась ему знакомой. Он отправился к библиотекарю с остававшейся у него второй частью. И обе части совпали. Библиотека вернула Озери его собственность, но, по словам Амита, на стеллажах в этой библиотеке хранилось еще 430 йеменских рукописей. А тысячи других просто исчезли.

Первого ноября 1962 года, когда суд закончился, соглашение об опеке над «Короной» было подписано и манускрипт помещен в надежное место в институте, президент Бен-Цви созвал заседание нового попечительского совета «Короны». Поначалу государство предложило трех попечителей – президента, Шрагая и Фахама, но теперь их стало восемь, в соответствии с достигнутым в суде компромиссом: четверо от алеппской общины и четверо от государства. В число представителей от Алеппо были включены оба раввина, отославших в свое время «Корону» из Алеппо и находившихся ныне в Израиле. Фахам, отвергнутый общиной и позже уехавший в Бруклин, в этом списке не значился. Разумеется, истинными хранителями «Короны» стали представители власти во главе с президентом. И горечь от решения суда по-прежнему витала в воздухе.

Совещание открыл Бен-Цви.

– Многие годы мы жили в страхе за судьбу «Короны», – сказал он, припомнив, что однажды, много лет назад, ему посчастливилось видеть этот манускрипт в Алеппо. – Я слышал, что лишь раз в году, в Йом-Кипур, ее выносили и читали Книгу пророка Ионы…

– В наши дни этого не делали, – прервал его рабби Заафрани. Я читаю старые протоколы и будто слышу его голос, выстреливший эту реплику на иврите с арабским акцентом. – Рабби Интаби говорит, что и он не слышал о таком обычае.

Бен-Цви оставил замечание без внимания:

– Господину Фахаму из Алеппо выпала большая честь принять ее от мудрецов общины и перевезти в Иерусалим. Он отдал ее господину Шрагаю во второй день месяца шват 5718 года [23 января 1958 года], и на следующий день господин Шрагай принес ее мне.

На самом деле это произошло на семнадцать дней раньше; ночные посланцы принесли «Корону» в квартиру Шрагая 6 января. Шрагай, также вошедший в число попечителей, находился в том же помещении, но президента не поправил. Этот странный разнобой в хронологии окажется важным в дальнейшем.

Раввин Заафрани снова его прервал.

– Никаких заслуг у Фахама нет, – сказал он. – Это простой человек, он не знал, где «Корона» хранится, и не имел понятия о ее ценности. Мы дали ему книгу, чтобы он передал ее рабби Исааку Даяну в Тель-Авиве, а он этого не сделал. В его россказнях нет ни капли правды.

Судя по всему, президент не дал втянуть себя в этот разговор. Было решено поместить книгу в Институт Бен-Цви, сказал он присутствующим и добавил, что включение алеппских евреев в попечительский совет в общем-то было актом великодушия.

– В связи с тем, что манускрипт некогда принадлежал алеппской общине, мы согласились назначить восемь попечителей, половина из которых принадлежит к этой общине, – сказал он.

Слова «некогда принадлежал» уязвили присутствующих. Еще один выходец из Алеппо вмешался в разговор, заявив, что его общине должно принадлежать большинство в совете.

– Документ составлен, и менять его нет причины, – громко заметил Шрагай.

– Документ о попечительстве составлен, все мы его приняли, он одобрен раввинским судом Иерусалима и изменению не подлежит, – подытожил Бен-Цви.

Потом он быстро перешел к теме, которая, по его представлению, могла оказаться более популярной. Он получил предложение сделать фотокопию «Короны» и опубликовать ее, чтобы сделать доступной для широкой публики, за что они могут получить двадцать тысяч израильских фунтов.

– Сумма слишком мала, – сказал глава Отдела Алии.

– Близка к нулю, – согласился один из представителей алеппской общины. Эксперт, с которым он говорил, назвал настоящую цену – двести тысяч долларов США.

В это время информация о месте хранения «Короны» еще держалась в секрете. Бен-Цви в своей ипостаси ученого стал первым, кто опубликовал научную статью, посвященную этому манускрипту. Ограниченный доступ к «Короне» был разрешен лишь сотрудникам одного из отделов Еврейского университета, так называемого Библейского проекта, которые пользовались «Короной» для подготовки нового издания священного текста. Никто другой к ней не допускался.