Кодекс Алеппо

Этот сирийский еврей славился умением манипулировать людьми – его помощник Нахмиас говорил, что он способен «убедить повеситься одних», чтобы это спасло других. Больше чем через сорок лет после окончания войны я сидел у него в квартире, когда ему позвонил с какой-то просьбой сын одного из его палестинских информаторов пятидесятых годов; старый вербовщик, которому почти исполнилось восемьдесять, все еще заботился о своих людях. Поговорив по телефону, он продолжил свой рассказ про реквизированный «понтиак», который катил в сторону Восточного Иерусалима. На Синае колонны египетских танков и артиллерии беспорядочно отступали к югу; на севере авиация новой родины Саттона уничтожила авиацию родины прежней. Израильские войска контролировали большую часть иорданского сектора Иерусалима, откуда всего два дня назад войска молодого короля Хусейна, нарушив перемирие, перешли в наступление. Израильские десантники сгруппировались в северо-восточной части Старого города, там, где девять веков назад крестоносцы герцога Готфрида Бульонского разбили лагерь и готовились идти на приступ городских стен. Рафи должен был присоединиться к десантникам. Он в жизни не бывал в Восточном Иерусалиме, добирался только до контрольно-пропускного пункта у Ворот Мандельбаума, но разведывательные операции, которыми он руководил, позволяли ему ориентироваться там почти с закрытыми глазами. И вот, когда он летел в своем «понтиаке» по пустым и мрачным улицам, пьяный от скорости, его настиг внезапный приказ вернуться на базу и получить новое задание. Там он с удивлением нашел письмо, подписанное самим премьер-министром и одним из известных генералов Игаэлем Ядином. «Я проснулся посреди ночи, – вспоминал генерал, – и вспомнил про свиток».

Ядин – воин, политик и ученый, был героем Войны за независимость и в свое время возглавлял Генеральный штаб. Достойный представитель нового Израиля, он направлял на благо страны свое мастерство политика и немалую эрудицию. В этом Игаэль Ядин был похож на Бен-Цви. Для этих людей благо Израиля, благо науки и собственный профессиональный престиж были неразрывно связаны; никаких колебаний по поводу того, можно ли использовать государственную власть для достижения этих целей, они не испытывали. Ядин был известен как археолог, отыскивающий артефакты древнего прошлого своей страны, и его образ подтянутого лысого человека в шортах, с трубкой в зубах, осматривающего керамический черепок или заглядывающего в пещеру, известен любому в Израиле и многим за границей. Он руководил раскопками в Иудейской пустыне, в Масаде, знаменитом месте коллективного самоубийства евреев-зилотов[25], две тысячи лет назад бросивших вызов могучей Римской империи. Эти раскопки стали делом государственного значения, а также областью научных исследований. Обнаруженные человеческие останки были объявлены телами иудейских повстанцев и захоронены как израильские солдаты, в гробах, накрытых бело-голубым флагом.

Ядин был также специалистом по свиткам Мертвого моря, о которых стало известно еще два десятилетия назад, когда пастухи-бедуины, обнаружив некоторые из них в пещере Иудейской пустыни, продали свои находки антикварам. Эти свитки двухтысячелетней давности, написанные или собранные членами еврейской секты, променявшей развращенный Иерусалим на беспорочную чистоту пустыни, открыли немало новых сведений об иудаизме и истоках христианства. Отец Ядина, профессор Элиезер Сукеник, был одним их первых, кто занялся их изучением и способствовал приобретению трех свитков у иорданского торговца; это произошло 29 ноября 1947 года, в день исторического голосования во Флашинг-Медоуз. Необходимо было приобрести и другие свитки, но израильская Война за независимость и возникшие в ее результате новые непроницаемые границы делали их недосягаемыми. Сукеник умер в 1953 году, и его сын Ядин (взявший по моде тех лет новую, израильскую фамилию) продолжил дело отца.

Эти свитки, как и раскопки в Масаде, имели не просто научное значение. «Я не могу отделаться от ощущения, – писал Ядин, – что есть нечто символическое в обнаружении и приобретении этих свитков в самый момент образования Государства Израиль. Будто эти свитки две тысячи лет, с того самого момента, как рухнула независимость Израиля, ждали в пещерах, пока народ Израиля вернется в свой дом и вновь обретет свободу». Они хранятся в национальном музее, в специальном здании, известном как Храм Книги; там ты вначале идешь по темному коридору, среди стен из грубого камня, оставляющих впечатление, что ты попал в пещеру, и наконец оказываешься в круглом помещении, похожем на часовню.