Кодекс Алеппо

Из всех сценариев, по которым могли развиваться события, связанные с «Короной», после неудачных попыток ее заполучить, операции по ее спасению из Сирии и, наконец, судебных препирательств по поводу того, кто станет ее владельцем, в конце концов реализовался самый невероятный: книга была быстро и почти начисто забыта.

Алеппские евреи, теперь уже рассеянные по всему свету, были заняты созданием новых общин; город Алеппо стал для них историей, книга им больше не принадлежала, заботиться о ее сохранности не приходилось. Президент Бен-Цви умер в 1963 году. Попечительский совет не позволял выставлять манускрипт на всеобщее обозрение или копировать его, а университетские исследователи по-прежнему держали его при себе. Неприглядные детали этой истории будто убедили всех, кто был в нее втянут, держать язык за зубами; ложь о том, как алеппские евреи вручили свою книгу государству, стала приниматься за правду почти всеми, не считая горстки особо осведомленных, поэтому об этом деле вообще мало кто думал. Попытки разыскать пропавшие листы, предпринимаемые президентом Бен-Цви, за редким исключением прекратились (об одной из таких попыток, весьма необычной, мне стало известно), простенькая версия о том, что листы эти погибли в горящей синагоге, теперь принималась за неоспоримый факт.

Подобно свиткам Мертвого моря, «Корона» была старинным манускриптом величайшей ценности, но, в отличие от них, она не была связана с суверенным еврейским государством на Земле Израиля, существовавшем здесь две тысячи лет назад, – периодом, с которым новое еврейское государство по понятным причинам себя связывало; а потому для правительства и народа она имела меньшее значение. Манускрипт вызывал весьма неоднозначные чувства: мир «Короны» – это мир еврейской диаспоры в землях ислама, и мир этот исчезал прямо на глазах, о чем, впрочем, кроме беглецов оттуда, мало кто печалился. Этот кодекс не представлял собой ничего такого, о чем большинству народа хотелось бы вспоминать, и, хотя и у него была своя захватывающая история, охотников ее пересказывать находилось немного.

Один из доводов, почему хранителем «Короны» должно стать именно государство, заключался в том, что лишь ученые способны правильно о ней заботиться. Про то, как относились в Институте Бен-Цви к этому с такими трудами приобретенному манускрипту, мы узнаем из писем, найденных мною в архиве Еврейского университета в Иерусалиме, частью которого является Институт Бен-Цви. После того как в два часа дня рабочий день в университете заканчивается, «разумеется, не остается никого, кто охранял бы “Корону”, лежавшую просто за запертой дверью», – написали в 1963 году изучавшие эту книгу ученые главе университета. Мало что изменилось и в 1971 году, когда двое ученых, имеющих доступ к манускрипту, написали другое письмо. «“Корона Алеппо”, завернутая в тряпицу, хранится сегодня в обычном запертом шкафу, в одной из комнат Института Бен-Цви при Еврейском университете», – писали они. За годы подобного хранения «то, что осталось от этого драгоценного манускрипта, испорчено, и сегодня в нем есть места, уже недоступные для чтения, хотя несколько лет назад их еще вполне можно было разобрать». В тот же год глава реставрационной лаборатории Израильского национального музея получил специальное разрешение проверить манускрипт. «Я обнаружил, – сообщает он на совещании попечительского совета, – что сегодня на фотокопиях, сделанных десять лет назад, можно увидеть больше, чем на оригинале».

Первое свидетельство независимых экспертов получено в 1970 году, через двенадцать лет после того, как «Корона» попала в Израиль. «Создается впечатление, – пишут в институт двое из них, – что небрежное отношение длится годами».

Через четыре года после этого отчета и через три года после предостережения ученых о том, что «Корона» разрушается, Институт Бен-Цви, попечители манускрипта и Еврейский университет все еще спорили о том, следует ли поместить ее в Национальную библиотеку, где книгу наконец станут хранить в подобающих условиях. Этот проект представлял собой сложное юридическое соглашение, включающее договор об экстерриториальности, по условиям которого один из уголков Национальной библиотеки, становившийся хранилищем «Короны», превращался в зону, находящуюся в ведении Института Бен-Цви.

На совещании дирекции института престарелая вдова президента Рахель Янаит Бен-Цви резко возразила против утверждения, что институт проявил небрежение в отношении манускрипта, и заявила, что не стоит проявлять излишней «поспешности», принимая решение о перемещении. Она потребовала, чтобы президент Еврейского университета «посетил институт и сам убедился в том, что мы сделали все необходимое для обеспечения ее сохранности». Ее высказывания сохранены в протоколе совещания, хранящемся в архиве Института Бен-Цви. В ответ на слова университетского профессора, требующего как можно скорее перевести манускрипт в Национальную библиотеку, она сказала, что он это предлагает, «потому что ему так удобнее для работы».