Кодекс Алеппо

– Примерно шестьдесят или семьдесят, – сказал он. – Я должен дать им миллион долларов, и тогда они мне это отдадут. – Он не сказал, кто эти «они», и мне самому оставалось догадаться, что «они» – люди, приближенные к Муссаеву, если не сам Муссаев, как бы демонстрирующий собственную непричастность из-за незнания обстоятельств дела. Деньги, сказал он, не для него, он в них не нуждается, а «для них», загадочных хранителей большой части «Кодекса Алеппо», у которых он с легкостью может все достать при условии, что я принесу ту сумму, которой, как он знает, у меня нет.

– Если я правильно понимаю, – сказал я, – на рынке циркулируют и отдельные листы, и большие фрагменты манускрипта. Часть, которую вам предложили в восьмидесятые годы, была Торой.

– Верно, – сказал он. – Приходите с миллионом долларов. Здесь благотворительностью не занимаются.

– Это я уже понял, – сказал я.

– Тогда я открою для вас все двери. В противном случае ничего сделать нельзя. Если у вас не будет миллиона долларов, они даже не станут с вами разговаривать. Я не имею в виду, что вам придется их заплатить. Просто иметь.

Через некоторое время он снова вернулся к той же теме, на случай если я не понял, во что превратилась «Корона Алеппо».

– В деньги, – прорычал он, забарабанив пальцами по столу. И больше на эту тему не говорил.

Без миллиона долларов, судебного решения или ясного понимания, блеснул ли лучик, осветивший великую загадку, или же меня, как дурака, водят за нос, в дальнейшем преследовании коллекционера смысла не было.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

1. Недостающие части

Когда я начинал службу в пехоте и нам приходилось ночью ориентироваться в пустыне, нас учили: не находишь Полярную звезду, ищи группу ярких звезд, Пояс Ориона и Меч Ориона в созведии Орион, образующих стрелу, которая указывает на север.

Столкнувшись с вопросами, поставленными передо мной этим расследованием – что же случилось с «Кодексом Алеппо» и если имела место кража, то кто вор и в какой момент эта кража произошла? – я наконец понял, что главные герои этой истории умерли, а когда были живы, держали язык за зубами, и шансы узнать правду, время от времени возникавшие, утрачены теми, кто предпочел заменить истину полуправдой и расплывчатыми фразами. Никакого уголовного расследования для выяснения судьбы «Короны» проведено не было. Потому и официальные ответы, возникавшие в связи с этой историей, оставались уклончивыми. Но теперь я наконец располагаю с трудом добытыми крупицам информации, что подобно звездам, запомнившимся мне с той поры, когда я в ночной тьме ходил по пустыне, сами ответами не были, но указывали путь к ответу или к нескольким возможным ответам. Как выяснилось, они сильно отличались от ожидаемых.

Перемотаем пленку этой истории назад, от коллекционера восьмидесяти семи лет и мертвого антиквара, через реставрационную лабораторию музея, беженцев на Оушен-Паркуэй, судебный процесс в Иерусалиме, гибель одного из самых почитаемых центров иудаизма в Сирии, бегство сирийских евреев через Ливан в Израиль, создание еврейского государства – к самому началу этой истории, к ноябрю 1947 года и главной синагоге в сердце старого Алеппо. Все прежние попытки решить проблему недостающих листов опирались на рассказ, который оказался ложью. Теперь, соскоблив с истории о «Короне» слои лжи и лакировки, мы получили следующую картину того, что случилось на самом деле.

В тот день, когда в Алеппо разразился погром, толпы арабов разграбили синагогу, взломали железный сундук, где хранился «Кодекс», и выбросили его содержимое во двор. Листы манускрипта рассыпались по земле. Сами погромщики никакой ценности в них не видели и, когда подожгли синагогу, видимо, не обратили на них внимания. В отличие от того, что долгие годы считалось неоспоримым фактом, на самом деле ничто не доказывает, что какая-либо существенная часть «Короны» пропала в огне.

На следующее утро смотритель синагоги Ашер Багдади пришел туда с сыном. Они подобрали валявшиеся листы и вынесли их из синагоги. Но они нашли не всё. Небольшая часть, возможно десяток листов из пятисот, либо уже исчезла, либо они их просто не доискались. Некоторые листы были подобраны позже, в тот же день или в последующие дни, пришедшими в синагогу евреями – такими, как Самуэль Саббаг, что носил в своем бумажнике фрагмент из Исхода, или Леон Тавил, увезший в Бруклин лист из Паралипоменона. Долгое время считалось, что эти два фрагмента указывают на местонахождение остальных пропавших листов, но теперь можно с уверенностью сказать, что это не так. Бруклинские фрагменты являются исключением.