Кодекс боя

– Как думаешь, почему он ушел?

Вместо ответа Андерсон поднял глаза к потолку. Грудь его вздымалась и опускалась, руки, как плети, лежали по бокам.

– Это случилось сразу после того, как я проиграл, – продолжал Мюррей. – Да, Коуч говорил, что дело не в этом, но я так и не избавился от чувства, что вина все же на мне.

Андерсон вздохнул:

– Каждый Путь должен когда-нибудь закончиться. Может быть, Коуч знал, что и его время пришло. Все так быстро менялось – Цитадель уже не соблюдала Кодекс, как прежде, и понемногу отходила от него все дальше. Ты, я, Лейна, Коуч, да каждый гривар – мы в любом случае работаем в меркнущем свете. Ты и сам знаешь.

– Да, ты прав. «Покинь свет с достоинством…» Так посоветовал мне какой-то чинуша из Цитадели в тот день, когда меня перевели. Лучше бы сказал напрямик: мол, бросаем тебя в чан с крысиным дерьмом.

– Скаут – уважаемая профессия, – сказал Андерсон.

Мюррей фыркнул:

– Уважаемая, как же. Да, работать для Цитадели скаутом – это кое-что, но высматривать в темноте ребятишек… Нет, начальники прекрасно знали, что делают со мной. Мемнон знал. Не мог простить мне того поражения.

– Надеюсь, у верховного командора Цитадели есть дела поважнее, чем столько лет таить обиду, – произнес Андерсон.

– Уйди с достоинством, – повторил Мюррей. – Следуй Путем – ради блага нации. Я так и сделал. Но постоянно возвращаюсь к тому, как все внезапно развалилось. Кажется, только что мы все стояли на стадионе, залитые ярким светом: публика ликует, музыка гремит, стабильность всего региона – на наших плечах. И вот, не успели и глазом моргнуть, а уже лежим здесь, в твоем подвале в Глуби. А всего-то десять лет прошло.

Андерсон повернулся к Мюррею:

– Может быть, ты прав. Иногда я и сам чувствую себя так, будто получил по башке и кружусь на месте, потеряв ориентацию. Но нужно адаптироваться, как сказал бы Коуч. Попал в ловушку противника, используй ее к своей выгоде. Вполне возможно, что Мемнон хорошо знал, что именно с тобой делает. Бросил одного из лучших за последние несколько десятилетий рыцарей в Глубь, опустил до жалкого скаута. Заставь его заплатить за это. Ты говоришь, что у этого парня, Сего, есть задатки. Что ж, это уже начало.

Мюррей вздохнул и кивнул:

– Да уж, начало так начало, Тьма его побери.

Они шли вместе – дородный мужчина и мальчик, макушка бритой головы которого едва доставала до груди спутника.

Вдалеке, в конце Маркспар-роу, сиял огнями стадион «Лампаи». Свет разливался по улицам Подземья изумрудным блеском. Пронзительные каркающие крики и вкрадчивые увещевания уличных торговцев эхом отражались от каменных стен, между которыми шагали двое.

– От лоточников лучше держаться подальше – никогда не знаешь, что впарят тебе эти ловкачи в конце смены.

Мюррей пытался разговорить парня, хотел, чтобы тот рассказал о своем прошлом. Но Сего до сих пор даже рта не открыл.

Чем ближе к стадиону, тем гуще становилась толпа, тем больше людей спешили к «Лампаи», где ежедневно проходили поединки. Сего с любопытством глазел по сторонам, жадно ловил запахи и звуки, проникавшие во все закоулки квартала.

Тут и там по улицам ползали всевозможные старые мехи – ржавые грузовики, доставляющие сплавы из шахт, вонючие уборщики, высматривающие мусорные кучи. На глаза Мюррею даже попался списанный за ненадобностью и переделанный для наземных работ флайер, за выхлопами которого тянулась горстка спектралов.

– Прямая поставка из Арклайта! – хрипел стоящий на мехе торговец. – Посмотрите, какой красавчик. Всего пять рейсов для Правления. Списан в резерв! Рубеллиевая бластерная пушка в рабочем состоянии. Требуется лишь незначительный ремонт.

По качеству оборудования Глубь никак не могла равняться с Верхним миром, но черный рынок процветал, там продавалось все, в том числе и списанная техника из Арклайта.

В этой суетливой, густой толпе мехов, чернорабочих и торговцев выделялись гривары. Мускулистые, украшенные шрамами и отмеченные сединой, они гордо, чинно шествовали под яркими огнями. На бугрящихся мускулах играли замысловатые флюкс-татуировки, которые вполне могли считаться произведениями искусства.

Краем глаза Мюррей заметил, что Сего уставился на одного из обнаженных по пояс гриваров. На груди у того был изображен лев, стоящий на задних лапах, с угрожающе поднятыми когтистыми лапами. Осьминог на спине другого гривара сворачивался и разворачивался, протягивая щупальца по рукам и ногам человека.

Под ярким светом зашевелились под толстым плащом и татуировки самого Мюррея. Он чувствовал каждую из них так, словно они обладали индивидуальностью, некими уникальными характеристиками, приобретенными за то время, что он шел своим Путем.

– Флюкс-татуировки, – сказал Мюррей. – Раньше они что-то значили. Теперь гривары рисуют себе то, что подсказывают их мрачные фантазии.