Кодекс Снеговика

Кодекс говорил, что Усталость – это смерть, что уставший Снеговик сгорает в голубом шаре добровольной аннигиляции и больше никогда не возвращается на Землю из плена нулевой бесконечности. Но в чем заключается Усталость, почему Снеговики самоуничтожаются, и что они чувствуют перед тем и после того, как сознательно расщепляют себя на фотоны – Кодекс этого не разъяснял. А что бывает после жизни? Что такое нулевая бесконечность? Это рай или ад?

Снеговик очень боялся этой неизвестности. Ведь и человек, не зная в точности, что такое смерть – рабство или свобода – страшится этой неизвестности и всеми силами пытается продлить то, что ему известно – то есть жизнь…

– Привет, – сказал дятел.

Он уселся на голову деревянного гнома. Усталость источалась из всех его органов – из натруженных крыльев, из замерзших лапок, из покрытой красной шапочкой головки.

– Привет, – ответил Снеговик. – Рад тебя видеть.

Он попытался проникнуть в мысли птицы, но там царила все та же усталость, сквозь которую проглядывали бледные и не связанные друг с другом обрывки фраз.

– Ты был у мудрой Совы?

– Да, – дятел еще тяжело дышал, он медленно отходил от долгого полета.

– Ты хотел узнать у нее про меня?

– Да.

Снеговик немного подождал, чтобы дятел отдышался.

– Что же она сказала?

– О-о, – дятел, кажется, произнес это «о-о» с изрядной долей иронии, хотя этим птицам-труженикам не присущи ни ирония, ни юмор. – О-о, Сова говорила много. Она очень старая. Ты же знаешь, как любят поговорить старики. Она говорила о своих умерших мужьях и детях, о том, какие жирные мыши были в ее молодости, о том, как испортился лес в последние годы, и как ей стало тяжело дышать теперешним воздухом. Я и не вспомню всего, что она говорила…

– Что она сказала обо мне?

– Совсем немного.

– Что?

– Она сказала, что однажды, много лет назад, видела такого же, как ты, и даже разговаривала с ним.

«Это был не я», – сразу понял Снеговик.

– И это все?

– Почти. Еще она сказала, что тебе надо стать человеком.

– Кем?!

– Человеком.

– Извини. Я не понял.

– Она так сказала.

– А подробнее. Слово в слово. Не помнишь?

Дятел сосредоточился. Усталость убивала все его воспоминания.

Снеговик начал активно тратить энергию. Это было очень важно для него. Из всей мешанины совиных слов в голове дятла он пытался найти нужный фрагмент. И он его все-таки нашел.

Этот фрагмент дословно звучал так: «Если Снеговик хочет спасти людей, он должен сам стать человеком. Это выбор всех Снеговиков».

– Да, я вспомнил! – воскликнул дятел. – Она сказала, что если ты хочешь спасти поселок, то должен стать человеком.

– И это все?

– Кажется все…

Снеговик еще раз прощупал его мозги, но ничего не нашел. По крайней мере, в той части мыслей, которые проступали сквозь усталость, ничего ценного не было.

– Спасибо тебе, – сказал он. – Ты оказал мне большую услугу. А теперь лети домой и хорошенько выспись.

– Возможно, я еще что-то вспомню…

– Хорошо, хорошо. Но сначала отдохни.

Дятел улетел.

До рассвета еще было далеко. Снеговик все это время пережевывал в своей голове фразу: «Он спасет людей, если сам станет человеком». Что за странный алгоритм? Он, несомненно, как-то связан с Кодексом. Возможно, он связан именно с той его строкой, которую Снеговик до сих пор не понимал: «Человек не может стать Снеговиком, но Снеговик может стать человеком». Раньше он думал, что некоторые тезисы изжили себя и поэтому утратили актуальность. Кодекс, действительно, местами был мало понятен, дремуч, а иногда даже противоречил сам себе. Однако порою таинственные непонятности вдруг прояснялись и становились очевидными. Возможно, такое происходит и сейчас. Нужно только посильнее подумать.

«Время несет открытия и разочарования, но с годами и тех и других становится меньше».

Кодекс Снеговика.

Двадцать восьмое декабря. Воскресение.

По заведенному для себя правилу, в выходные дни Катерина спала до девяти часов, но сегодня она проснулась в восемь, и разбудил ее не будильник, а скрипка. Катерина сначала подумала, что это звучит отголосок ее сна и укуталась в одеяло, но скрипка на втором этаже продолжала пиликать. Катерина села в постели – растрепанная и недоуменная.

– Вадик, – она толкнула мужа.

– Что?

Он тоже уже не спал и моргал в потолок.

– Ты слышишь это?

– Слышу.

– Она играет.

– Играет.

– Может, она заболела?

– А может, мы заболели?

Они молча ждали окончания этого концерта. Ждать пришлось довольно долго. Анюта сыграла три этюда и еще сложную сонату. На все про все – ровно час.

Зазвонил будильник. Катерина вздрогнула и автоматически хлопнула по кнопке. В ту же минуту Анюта сбежала со второго этажа. Она была в пижаме со скрипкой в одной руке и смычком в другой и улыбалась. Девочка пожелала родителям доброго утра, поцеловала обоих и задышала теплым голосом прямо в ухо Катерине:

– Мамочка, я поиграла час. Можно, я пойду, подышу свежим воздухом? После обеда я поиграю еще час

От нее пахло мятой зубной пасты. Она никогда не чистила зубы, если ей не напомнить несколько раз.