Кодограмма сна

– Уже дали, – вступила в разговор старушка с очень длинными руками, поросшими рыжей шерстью, – у меня пятая страница. Читать?

– Разумеется, Маланья! – сказали все хором.

ЗИМА.

Перестань притворяться Богом.
Здесь под каждым деревом храм.
Под белой летучей кровлей,
В перекрестье морщинистых лап
Прячется настоящий,
Добрый, немного смешной,
Зимнее чудо творящий –
Бог мой…

– Слава Нафане, за ум взялся! Девку себе правильную нашел, на лыжах с ней катается, на богословские темы рассуждает… – загомонили старперки.

– Э, подруги, то зима… Мужика зимой завсегда на перину к бабе тянет погреться и про абстракции порассуждать. Другое дело, когда весна придет… У кого шестая страница? – попыталась успокоить товарок Федора.

– Я читаю… – подняла бабушка – носик пятачком руку, а вместо пальцев на ней копытце! – у меня еще и седьмая…

МАЙ.

Летала бабочка в саду.
Очки дрожали на носу.
И даль туманилась ай-ай.
Был месяц Май.
Чай стынет медлено е-е.
И тянет вот уже в постель.
А солнце высоко еще.
Болит плечо.
И снова я беру свой "бур",
И пороха запас, и пуль,
Компота горсть кладу в карман –
Белуджистан!
В моей душе идет борьба.
И мучает меня вина
За угнетенный мой народ –
Два пальца в рот!
И вот уже я на тропе.
Врага найду себе везде.
И вот он плачет бедный мой,
Пока живой…
Кот Васька мчится хвост трубой,
А на заборе скальп сырой.
Приносят гости сахар свой,
Но чай пьют мой.
Ржавеет мой велосипед.
Альтернативы ему нет.
Хоть на корню загнил редис.
Цветет ирис.
Молюсь египетским богам.
Мечтаю свой открыть шалман.
Скво охраняет мой вигвам.
Тара – парам.

– О, я теперь про пиздострадателя всю правду расскажу! – сделала серьезное заявление старперка, которую единственную действительно можно было назвать таковой. На ее шее на самом деле красовался шелковый красный галстук.

– Слово Алевтине! – поощрила ее Елизавета Пална.

– Этот мэн из самой инфантильной прослойки нашего общества. Его предки итээры. Всю жизнь пахали в ВПК как муравьи незаметные. Жили на всем готовом. А тут, блин, разгул частной инициативы приключился не с того не с сего. Госзаказ на оружие массового поражения приказал долго жить, а вместе с ним и материальное благополучие итээров. Хоть по миру иди. Для выблядков итээровских хоть в петлю лезь. Ну и пустились во все тяжкие. Кто в гангстеры подался, кто родиной торговать пристроился, а кто на дно опустился. Нашему автору не позволила в алкаша или "крутого" превратится странная аномалия. Любил парень не математику с физикой, а литературу с историей. По сему чудак стихи кропал с большим энтузиазмом, чем водяру глушил. Благодаря этому у нашего поэта маячило. Бабу какую-никакую себе нашел. Вырвался из каменных джунглей спального района, но попал в болото дачного пригорода. Хозяйство натуральное, досуг немеряный. Красавца понесло. Романтики захотелось…

– О чем я вам сию же секунду и расскажу! – вставила Федора.

В ПОЕЗДЕ.

Меня весна погонит на вокзал.
Все меньше тех, кто обо мне заплачет.
Едва оттаявший спешу туда.
Где может быть и ждет меня удача.
Давиться пивом, дымом сигарет, –
В который раз я убеждаюсь, – скука.
В кармане денег только на билет,
Но чемодан оттягивает руку.
Я в темный угол заберусь купе.
Вокруг студенты, пьяницы, торговки…
О сколько занимательных новелл!
Как жаль одни – и те ж у них концовки.
Вот дама роковая, вот валет.
Любовь у них замешана на спирте.
Им для развязки нужен пистолет.
Судьба же предлагает только триппер…
Наш поезд по колеса мчит в воде
Навстречу отступающему солнцу.
И я спокоен: счастья больше нет,
Чем плющить нос об грязное оконце.