Кое-что из написанного

«Нефть» изобилует, образно говоря, сухими ветвями или, если угодно, оборванными тропами. Ответвлениями, так и не получившими развития. В этом состоянии они и пребывают — фрагменты без продолжения, обрубки сюжета. Это обстоятельство может вызвать некоторую путаницу. О чем, собственно, идет речь в «Нефти»? Здесь нельзя терять из виду основную канву. Проследив за Карло-вторым в Турине и подробно описав его шокирующее возвращение в семью, повествование переносится к Карло «истинному (в силу социальной привилегии)». Этому герою, куда менее привлекательному, чем его двойник, снедаемому жаждой власти, словно неизлечимой болезнью, подслеповатому и обрюзглому, судьба уготовила, мягко говоря, особые испытания. Пока мы видим его в Риме, на одной из дивных улиц района Париоли. Он направляется на пышный прием в дом «мадам Ф.». Салон мадам Ф. известен коллекцией живописи XVII века. Это один из тех гадюшников, где пересекаются планиды журналистов, политиков, деляг и соглядатаев. На взгляд Пазолини, нет ничего поганее таких типично римских местечек. Здесь, в обстановке веселого застолья, власть обеспечивает свою преемственность. Именно через эти круги должен пройти Карло на пути к вершине пирамиды. И П. П. П. пользуется этим, чтобы сделать в повествовании длинное отступление о могущественном Альдо Тройе и его финансовой империи. Как известно, Альдо Тройя — имя, вымышленное Пазолини. Однако портрет героя со всей очевидностью соответствует образу Эудженио Чефиса, человека действительно могущественного и опасного. Он был связующим звеном между финансово-политическими кругами и секретными службами. Весь переполняющий эту часть книги смрад «истины», если можно так сказать, является эффектом искусства и никак не основан на сведениях из первых рук. Тем более что все изложенное в «Нефти» о Чефисе/Тройе П. П. П. переписал из книги Джорджо Стейметца «Это Чефис», ограничившись незначительными изменениями. История этого «пасквиля», полное название которого «Это Чефис. Обратная сторона многоуважаемого президента», весьма занятна[21]. Книга была опубликована «Миланским информационным агентством». Несмотря на название, агентство могло находиться только в Риме, собирая самые грязные сплетни в парламентском окружении. Владельцем, заправилой и единственным сотрудником агентства был журналист Коррадо Рагоццино, достойный того, чтобы его роль играл Альберто Сорди. Книга «Это Чефис» вовлечена в некую тайную борьбу за власть. Вскоре книга стала библиографической редкостью. Ее невозможно было найти даже в крупнейших публичных библиотеках. Автор и не надеялся на широкую читательскую аудиторию. Это была своего рода проба сил. Он бросал грозный вызов непосредственно Чефису и его приверженцам. Не раз было сказано, что автором сочинения был сам Коррадо Рагоццино, он же являлся его издателем. Впрочем, это предположение не было подтверждено. Более убедительно выглядит возможный портрет автора «Это Чефис», данный племянником Коррадо, Гульельмо Рагоццино, тоже журналистом. В статье 2005 года он описал эту историю: «…вполне вероятно, речь шла о менее известном лице, тесно связанном с концерном ЭНИ, а также с [секретными] службами. У него был доступ к архивам. Ему хотелось поставить Чефиса под удар, возможно, в интересах третьих лиц в политике и бизнесе». Над этим человеческим типом стоит поразмышлять. В извечной итальянской комедии масок, с ее избитыми приемчиками и заранее известными остротами, маска серенького писаря, имеющего-де большое влияние на важных чиновников и готового за некоторое вознаграждение это влияние употребить, хранителя дел на всех и вся, то ли доподлинных, то ли сфабрикованных, одним словом, махинатора, остается все той же несменяемой маской. Отношения между автором «Нефти» и автором «Это Чефис» — не более чем забавная выдумка. П. П. П. нарочно имитирует безымянного шарлатана. Он притворяется, будто разделяет точку зрения этого пройдохи. И делает он это как большой писатель, для того, чтобы добиться определенного эффекта искусства. До концерна ЭНИ, как такового, до гибели Энрико Маттеи или до карьеры Эудженио Чефиса Пазолини нет ни малейшего дела. «Я могу взяться за это — признается он в какой-то момент — лишь при условии, что это будет игра, причем как можно более увлекательная».