Кое-что из написанного

Обратный рейс на Рим вылетал из аэропорта Афин сразу после обеда. Для Чокнутой это означало, что еду и барбитураты можно было запихивать в себя уже около одиннадцати. Рядом с Grande Bretagne был китайский ресторан, работающий весь день. Лаура заказала чуть ли не все меню. Мы с Массимо недавно съели обычный завтрак, но она заставила нас положить себе хоть немного еды за компанию. Лаура поглотила обильные порции спринг-роллов, соевых спагетти, курицы с миндалем, говядины с черными грибами и приготовилась к погружению в авианирвану. Во время полета, увидев, как Лаура неподвижно откинулась с открытым ртом на спинку вместительного кресла первого класса, я на несколько долгих минут решил, что она умерла. Мысль эта была отнюдь не вздорной, но ее час еще не настал. Зато настал мой, как сотрудника и консультанта Фонда Пазолини. Я прекрасно помню это возвращение в Рим. У меня было такое ощущение, что за несколько дней отсутствия все в моей жизни изменилось окончательно и бесповоротно. Драган и Люда съехали из дома в Трастевере и перебрались в Милан, где у них были друзья, готовые им помочь. Летом 1995-го, после снятия блокады Сараево, они вернутся домой и продолжат работу над спектаклем по «Салó». Мария последовала за ними и написала мне прощальное письмо. Я всегда испытывал особое чувство ко всем людям, оставшимся в моей жизни на стадии возможного, на путях, по которым я так никогда и не пошел. Они быстро превращались в неясные воспоминания или легкие галлюцинации. Не знаю почему, но именно во всем том, что я мог бы прожить и не прожил, я узнаю точный образ, единственный образ Вечности, который я в состоянии представить себе. Я желаю Марии повстречать много сильных и решительных мужчин, способных лупцевать ее так и столько, как и сколько она того пожелает.

Между тем моя первая книга стала пользоваться определенным успехом. На нее вышло непредвиденное число положительных рецензий. Я так долго вбирал в себя сарказм Чокнутой, ее пренебрежение мной и моими устремлениями, что время от времени, даже когда все складывалось хорошо, боялся то ли оступиться, то ли допустить фальстарт. Но я таков, каков есть, и проживи я хоть миллион лет, мне никогда не стать П. П. П. Перед уходом я принес в Фонд экземпляр своей книги с трогательной надписью Лауре. Спустя час-другой, в пылу уже не помню какого скандала, она разорвала книгу, швырнула ее на пол и затоптала, как топчут окурок. В общем и целом это показалось мне удачным крещением, противовесом которому служила длинная положительная рецензия в «Коррьере делла Сера». Я все еще помню разодранную обложку на полу читальни Фонда. Какой-то перепуганный посетитель тайком поглядывал на нее, знать не зная смысла этого ритуального четвертования. Затем, как я и говорил в начале этих воспоминаний, настал час расплаты, нападения с резаком, прощания. Оставив на самом виду свой ключ, я в последний раз спустился по лестницам массивного палаццо на пощади Кавура с тем неуловимым чувством (чем-то средним между эйфорией и сожалением), которое мы испытываем, когда понимаем, что целая эпоха нашей жизни только что прошла навсегда.

* * *

Несмотря на смерть художественной литературы, неизменным остается тот факт, что по ходу инициации Карло в Квиринале кикеон пьют именно рассказчики. Судя по тому, что до нас дошло от «Нефти», Карло слушает восемь новелл, которые можно назвать новеллами посвящения. От одной из них — четвертой, осталось только заглавие. Стоит вспомнить оглавление этого маленького «Декамерона».

Новелла о человеке и его теле
Новелла о переделке истории
Новелла о тысяче и одном герое
Новелла о четырех критиках и четырех художниках
Новелла об отце и двух его дочерях
Новелла о двух отцах и двух сыновьях
Новелла о космическом полете
Новелла о бойнях

Первый рассказчик — «человек остроумный». Такой обычно вызывает у людей симпатию. Он во фраке. С виду похож на «большого муравья, одетого как человек» или на «говорящего сверчка». Его рассказ — «притча». Смысл притчи — «отношение между автором и формой, которую он создает». Или же «полная независимость законов, по которым создается форма, от законов всех остальных форм».